Древние Славяне. Соль. Книга первая. Крещение. Марина ХроботЧитать онлайн книгу.
нет ли у кого обновок. И первой обсуждали новость: где сейчас встали сани княжича Гранислава. К кому он – к Журе-толстому, к Торче тощему или к близняшкам? О Василисе не сказано было ни слова, ею в деревне интересовались только взрослые парни, да Любомир, делавший для её отца, а теперь и для неё, стрелы и тетивы.
Во двор, в распахнутые ворота, вошла Любаша в старой шубке, выставив вперёд живот. Ещё несколько лет назад она в своей деревне так же ходила на вечерние посиделки, пряла в уголке, песни пела и всё прикидывала, кто будет её мужем. И коса у неё была одна, а не две и волосы не приходилось прятать под платки и шапочки.
Муж Ратибор попался хороший, работящий и ласковый, бил редко. Только вот в этом году как-то неудачно сложилось с запасами и есть в доме стало нечего. Скоро должна была окотиться зайчиха и тогда она могла бы отдать долг зайчатами, но месяц страсть как необходимо продержаться.
Обойдя снеговика у калитки, а затем девушек у костра, Любаша поднялась на крыльцо и прошла в сени. Перед тяжелой дверью в комнату вздохнула, набираясь решительности, и подняла глаза к потолку, взмолясь:
– Помогите мне, Берегини дома и Рода, не оставьте голодать с детьми.
Постучав, она сразу же открыла дверь, сделала шаг и встала.
Комната радовала глаз чистотой. Одетая для гостей Славунья доскребала стол, на который гости сейчас поставят угощения. В углу, сидя на убранной лавке, быстро щепили лучину[17] двое подросших погодков Славуньи – Славодар и Божидар. Рядом на полу сидел и бессмысленно смотрел на огонь в печи младший брат мужа, Неждан, богами обиженный. За занавеской у печи, на материнской половине, шептались свёкор со свекровью.
Особая гордость семьи – большой ткацкий станок, стоял занавешенными расшитыми рушниками, занимая половину просторной комнаты.
На гостью мальчики посмотрели неприветливо, не увидев в руках приношения. Только Неждан улыбался непонимающе и добро.
Оглянувшись на Любашу, Славунья прищурилась, отложила скребок.
– В долг не дам, сама вот гостей назвала, хоть детей сегодня накормлю. Илонег мой стесняется, ушел чистить овчарню.
– Милая соседушка, – Любаша прибавила в голос мольбы. – Мне бы хоть солонины кусок, я бы на три дня наварила, или пяток гусиных яиц, зайчиха у меня окотится на днях, мясом отдам.
Подойдя ближе к соседке, Славунья тихо повторила:
– Не дам. Утки-куры в зиму плохо несутся, и ты знаешь, я сама на сносях, тоже с утра до вечера есть хочу. Спроси у Ведуньи, она не откажет. Или у князей в долг, они обязаны помогать, у них закрома общинные, мы часть урожая отдаём на сохранение.
– Извини…
Ощутив прилив жара на щеках, Любаша развернулась, проскочила сени, перебежала крыльцо и, на бегу здороваясь с девицами и бабами, кого сегодня не видела у колодца, оказалась за воротами, на улице.
Стыдно признаться – была она на прошлой седмице у княгини Умилы, и та дала ей лукошко яиц и ведро проса. А раньше ходила к Ведунье и та, ворча, всё-таки выдала из общинных
Лучина – деревянная щепка тридцати сантиметров, которая, сгорая, давала слабое освещение.