Записки городского хирурга. Дмитрий ПравдинЧитать онлайн книгу.
Хлебом клянусь, больше никогда не прикоснусь к водке.
Через месяц этого же Ахмеда привезли в тяжеленном состоянии к нашим нейрохирургам, так как ему знатно проломили череп в пьяной драке таджики. Что-то вновь не поделили.
Забавно мне было наблюдать, как раздухарившаяся медсестра в приемном покое орала на очередного весьма нетрезвого уроженца Бухары. Тот, чудом держась за стенку, сильно покачиваясь, пытался на ломаном русском языке объяснить, что у него болит живот.
– Что ж вы все пьете и пьете! Когда только передохните все от нее! Сколько же в вас влезает! Тфу! Басурмане!
– Ик! Ик! Не ругайся, пожалста! Моя живот сильно болит. Ик! – поддерживая обмоченные штаны, как мог, объяснял узбек. – Доктора позови! Пожалста!
– Какого тебе доктора, пьянь! Два часа ночи!
– Позови! Я тебе много денег дам! Живот болит! Ик!
– Понаехали тут! Сидел бы у себя в Ташкенте! Чего сюда-то претесь?!
– Я не Ташкенте живу, у Бухаре!
– Бухара, Ташкент, какая разница? Чего вам дома не сидится?
– Не кричи, я денег дам!
– Да у тебя денег не хватит, если все тебе обследование обсчитают! Ишь, понаехали!
Среднеазиатский человек даже в весьма изрядном подпитии редко бывает агрессивен. Потомки забитых баями дехкан еще на генетическом уровне помнят феодальный гнет и советский период, известный как «рашидовщина». Как правило, он где-нибудь в уголочке тихонечко скрючится, пьяненький, и тихо взывает о помощи протяжно-затяжным постаныванием, чтобы привлечь к себе внимание окружающих.
В голове не укладывается, что какой-нибудь узбек или таджик сможет твердыми шагами подойти к регистратуре, стукнуть налитым от кайла и лопаты кулаком по стойке и громко, во всеуслышание, потребовать: «Доктора мне! Живо!» Бурная у меня разыгралась фантазия? Кто его знает, что будет лет через двадцать?
А пока, взирая со стороны на «задушевный» диалог заклятой трезвенницы и любителя пригубить чего покрепче, я тонко подметил, что даже пятнадцать лет, проведенных в Петербурге, не вытравили из разгневанной медсестры тот южноукраинский говор, что характерен для жителей нижнего Приднепровья. И чем сильнее и настойчивей она вопила, тем больше жуткий акцент выпирал наружу.
Навскидку анализируя состав нашей больницы, с изумлением обнаружил, что всего около пяти процентов сотрудников могут с натяжкой претендовать на звание коренного петербуржца.
К примеру, из врачей только нашего среднестатистического отделения нет ни одного, кто бы родился и вырос в Ленинграде. Все мы разными правдами и неправдами попали в славный Санкт-Петербург. Среди медсестер две оказались из прилегающей Ленобласти, а остальные, увы, были мигрантками из российской глубинки и ближнего зарубежья. Всего одна сестра-хозяйка, не имеющая медицинского образования, имеет глубокие корни в этом городе. В других отделениях схожая ситуация.
Воткрытую осуждать понаехавших отваживаются в основном представители среднего и младшего медперсонала, забыв, откуда сами тут возникли и из каких