«Врата блаженства». Наталья ПавлищеваЧитать онлайн книгу.

      Мехмеда действительно принесли быстро. Стоило служанке со свертком войти в комнату, как Хуррем почти рванулась навстречу, но вовремя опомнилась, обернулась к Сулейману. Глаза снова молили:

      – Можно?!

      Тот сделал знак, чтобы отдали.

      Как только Хуррем взяла в руки слабо пищащий сверток, как тот затих.

      – Я покормлю?

      Вмешалась валиде:

      – Разве можно кормить? Грудь обвиснет!

      – Корми.

      Она присела на край дивана, отвернулась, чтобы достать грудь. Сулейман успел заметить, что и без того немаленькая грудь готова просто лопнуть от молока, казалось, тронь пальцем, и молоко брызнет во все стороны.

      Валиде, на возражение которой никто не обратил внимания, все так же напряженно следила, возьмет ли мальчик грудь.

      Не просто взял, впился маленьким ротиком, стал жадно сосать. Хуррем что-то шептала-приговаривала над малышом. Хафса не выдержала:

      – Что ты там колдуешь?!

      – Валиде, не трогайте ее, пусть кормит.

      Сулейман никогда не видел, как кормят маленьких детей, ни Фюлане, ни Гульфем, ни Махидевран своих сыновей не кормили, это делали кормилицы и уж никак не на глазах у султана. Ему очень понравилось то, как Хуррем обращается с младенцем, она любовалась тем, как сын сосет.

      На вопрос валиде обернулась чуть испуганно:

      – Я жалею, что он голодный. Мехмед взял грудь, он плакал просто потому, что хотел кушать…

      Хафса отошла в сторону, а Сулейман присел напротив, глядя, как счастливая Хуррем кормит сына. Немного погодя малыш заснул, так и не выпустив сосок из красного ротика. Юная мать тихонько смеялась, пытаясь вытащить, но тот не пускал.

      Сулейман почувствовал даже укол ревности. Он явно отошел на второй план, теперь для Хуррем главное – вот этот слабенький пищащий комочек. Хотя нет, он больше не пищал, видно, действительно был голоден.

      Хуррем подняла на султана счастливые глаза, полные благодарных слез, и тот почувствовал, как сжалось сердце от любви и нежности к этой юной матери. Как он может ревновать ее к их же сыну? Хуррем хорошая мать, очень хорошая. Она готова была на все, только бы он разрешил покормить сына.

      – Сын будет жить с тобой. Иди к себе. Я вечером позову…

      – Спасибо.

      Слезы все-таки потекли по щекам, но теперь она улыбнулась. И столько было в этой улыбке благодарности и любви, что Сулейман поспешил отвернуться, чтобы не броситься к ней, не схватить в объятия вместе с сыном.

      – Иди.

      Она все-таки освободила грудь из цепкого захвата малыша, запахнулась и поспешила прочь, крепко прижимая к себе драгоценную ношу.