Наука в курьезах. Истории о необычных открытиях. Светлана ЗернесЧитать онлайн книгу.
который Вистар не сумел тогда распознать.
В 1824 году преподаватель из Оксфорда Уильям Баклэнд доложил перед Королевским геологическим обществом, что в юрских сланцах найдены несколько костей и фрагмент нижней челюсти, а его коллега Кювье определил, что они принадлежат гигантской хищной рептилии, подобной ящерице. Баклэнд называл эту существо мегалозавром – «огромным ящером». А профессор из Лондона Ричард Оуэн предложил всех этих странных гигантов называть динозаврами – «ужасно большими ящерами» (удивительно ёмко!).
За каждую косточку потом развернули настоящую борьбу два американских палеонтолога Марш и Коп: стараясь обскакать друг друга и не гнушаясь мелкими пакостями, они в этой гонке умудрились обнаружить 136 видов динозавров.
Вистару тоже достались и слава, и память потомков, но… немного необычные. Помимо того, что именем Вистара его внучатый племянник назвал институт, в институте вывели новую породу крыс-альбиносов. И как, вы думаете, она называется? Вистар!
А венчает славу Каспара Вистара красивейшее вьющееся растение вистерия. Эти нежно-сиреневые пахучие цветы многим известны как глициния, по более позднему названию. Вистерией нарёк её друг Каспара Вистара, биолог, хранитель университетского гербария, в знак признательности и уважения. Шикарный подарок!
Цветущая вистерия
Мы с Кирхгофом ходим парой
Вот, говорят, нет на свете настоящей дружбы. Особенно среди учёных – думаете, им бы только спорить да полемизировать? Нет, бывают и они не разлей вода, хоть и нечасто.
Когда Роберт Бунзен и Густав Кирхгоф совершали свои ежедневные совместные прогулки, им вслед удивлённо оборачивались. Высоченный широкоплечий Бунзен в высоченном же цилиндре и с сигарой во рту – и миниатюрный Кирхгоф, громко разговаривающий и с жаром жестикулирующий. Кирхгоф увлекался литературой, театром, умел декламировать перед публикой. Бунзена же было не вытащить из дома хоть на какое-нибудь представление, он признавал одну только науку. Но оба они были талантливы: Бунзен в химии, а Кирхгоф – в физике. И, как пошутил их общий знакомый, самым большим открытием Бунзена было «открытие» Кирхгофа.
В общем, они были неразлучны и постоянно обсуждали свои эксперименты. Обсуждали-обсуждали, и вдруг подумали: а не поработать ли им вместе над чем-нибудь общим? Бунзен своим единственным глазом (второй был потерян во время своих лабораторных опытов) увидел большую перспективу в таком сотрудничестве.
Тогда не только в лабораториях, но и в светских салонах увлекались разложением света на радужные полоски спектра с помощью стёклышек. Но Кирхгоф сконструировал целый спектроскоп – пожертвовал для этого подзорную трубу, распилив её пополам и воткнув половинки в деревянный ящик из-под сигар. А Бунзен внёс свой вклад в виде горелки (сейчас даже начинающий химик знает горелку Бунзена, которая даёт бесцветное пламя; теперь, правда, насчёт авторства Бунзена сильно сомневаются, но это не лишает горелку её «фамилии»).