Горькая брусника 2. Дар ведьмы. Наталья Брониславовна МедведскаяЧитать онлайн книгу.
знакомству, Антонина Яковлевна, Алёна. Как вы уже поняли: я парень Насти Матвей.
Когда мама разглядела подарок, её губы растянулись в слабой улыбке. Обычно осенью папа привозил с поля мешок соломы, мама сама разрезала сухие стебли пшеницы, отпаривала горячим утюгом и потом уже делала из золотых полосок соломы поделки и картины. А тут ей вручили готовый набор соломки, да ещё разного цвета. За полтора месяца, что я не видела мать, она похудела и немного постарела, но выглядела как всегда безупречно. В светлых волосах, красиво уложенных на затылке во что-то наподобие цветка, поблёскивало больше седины, вокруг голубых глаз более резко обозначилась сеточка из мелких морщинок, уголки губ, выкрашенных розовой помадой, немного опустились вниз, но мама по-прежнему выглядела безупречно и элегантно, как и подобает пани польских кровей.
– Спасибо, Матвей. Вижу, вы подготовились, – спокойным тоном произнесла мама. – Поставлю цветы в вазы, а ты, Алёна, приглашай гостей к столу.
Я проводила маму взглядом до кухни, слово «гости» неприятно царапнуло слух. Дома я ведь точно не гость, но ни сестра, ни мама не сделали даже попытки обнять меня. Хотя… что я придираюсь? Мама никогда не отличалась сентиментальностью, я могла по пальцам пересчитать её объятия и поцелуи.
– Настя, не возражаешь, если я выйду во двор и побуду с Дмитрием Ивановичем? Помогу ему пожарить шашлык, – поинтересовался Матвей, снимая пиджак и вручая его мне.
– Хорошо, – кивнула я и повесила пиджак на спинку стула.
Алёна поставила набор шампуни на тумбочку у окна, сложила руки на груди. Дождавшись пока за Матвеем закроется дверь, бросила взгляд в сторону кухни.
– Специально его приволокла, чтобы показать превосходство надо мной, – пробурчала Алёна.
Я опасалась, что сестра неправильно поймёт приезд Матвея, но столь открытого проявления злости не ожидала.
– Это не моё решение, а Матвея. Он хотел познакомиться с вами.
Алёна хмыкнула. В голубых глазах, очень похожих на мамины, проявилось что-то похожее на ненависть. Ей не шла беременность: ранее точёное лицо как-то оплыло, губы и нос словно налились влагой, увеличились в размере, прежде прозрачная светлая кожа покрылась пигментными пятнами. Зная, как трепетно сестра относится к своей внешности, я догадалась, что она явно комплексует из-за своего теперешнего вида. Будь у нас другие отношения, я бы сказала: «Сестрёнка, всё это чепуха. Главное, малыш, что растёт внутри тебя. Как родишь, твоя красота вернётся» Но сейчас я уверена: мои слова ей не нужны, слушать их не желает.
Алёна повернулась к окну, пару минут понаблюдала за папой и Матвеем, колдующим над мангалом, потом, повернувшись ко мне, сердито заявила:
– Не ври. С самого детства ты соперничала со мной, доказывала, что не хуже меня. Только знаешь, тебе никогда не стать к маме ближе, чем я. Особенно после того, что ты натворила.
Я ощутила, как меня захлёстывает обида. Сглотнув слюну, попыталась взять себя в руки. Мы говорили шёпотом, чтобы не услышала мама, и от этого наша перепалка напоминала шипение змей.
– Я натворила? Я надеялась, ты раскаиваешься…
– Раскаиваюсь?