Юпитер. Леонид ЗоринЧитать онлайн книгу.
пугает необходимость личного выбора. К нему мы внутренне не готовы.
И плавно переходит к тому, что нас касается непосредственно. Нам предлагается репертуар, способный увлечь и нас и публику. Особое место отведено неведомой нам драме «Юпитер». Он долго искал ее и нашел. Она ему даст возможность высказаться. Он приглашает нас всех к захватывающей всепоглощающей работе.
Все остальное не столь уж важно – пьеса Островского «Гроза», пьеса американского автора, которая тридцать лет назад произвела на Бродвее сенсацию и наконец добралась до нас. Кроме того, какой-то мюзикл (уступка вкусам администрации в ее безыдейной борьбе за сборы). Далее он представляет нам новых артистов – ладного юношу с этаким плоским боксерским носом и волоокую девицу – еще одну долгоногую Ниночку. Она произносит несколько слов о том, как счастлива – лепет и трепет.
Теперь все свободны. Все, но не я. Главный с улыбкой, таящей загадку, просит меня заглянуть к нему. В своем кабинете он мне представляет плотного, средних лет брюнета. Его яйцевидная голова, как пробка в склянку, впаяна в тулово. Практически у него нет шеи. Не знаю, как он без нее обходится, впрочем, это его проблемы. Зато его выбритые щечки могли бы и не так выделяться. Похожи на два резиновых мячика. Брюнет напряжен, следит за собою, ревниво оберегает достоинство, но в мутных глазах его – непокой.
Это и есть автор пьесы «Юпитер» Клавдий Борисович Полторак. Обмениваемся рукопожатием. Его гуттаперчевая ладонь выскальзывает из моей, как рыбка.
Глеб Пермский знает меня избыточно, не первый день и не понаслышке. Он видит, что драматург произвел не самое выгодное впечатление, и перехватывает инициативу.
– Клавдий Борисович нам принес весьма интересное произведение. В центре его стоит проблема отношений между искусством и властью.
– Свежая тема, – говорю я.
Тугие резиновые мячики словно подпрыгивают от удара.
– Смею думать, тут непривычный ракурс. Именно это и отметил Глеб Глебович, когда прочел мою пьесу.
– В том-то и суть, – кивает Пермский. – Тема, возможно, не так уж нова. На протяжении многих лет, может быть даже и столетий, она притягивает к себе. Но тема – широкая категория. Клавдий Борисович сказал о ракурсе, об акценте. Стоит нам вспомнить все, что написано об этих достаточно сложных связях, и мы увидим, что в центре исследования всегда оказывается художник. Не так поступил Клавдий Борисович. Наш брат творец на сей раз рычаг, ежели автор не возражает против этого бытового слова.
– Нисколько, – говорит драматург.
– С помощью этого рычага он поворачивает проблему и раскрывает природу власти. Художники, пусть простит меня автор, занимают подчиненное место.
– Именно так. Именно так.
Весь светится. Понят и оценен.
– Не случайно, – улыбается Пермский, – жрецов прекрасного в пьесе много, носитель же власти в ней один.
Далее следует монолог о том, как он безумно захвачен таким неожиданным поворотом. В сущности, Шекспир