Заметки на собственной шкуре. Александр ВолковЧитать онлайн книгу.
Девочка обьявляет: «Песенка крокодила Гены». Бз-з-з-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з-з.
Прилетает бешеная Инна-директор. Саша, убери их! Умоляю! А этот наглец Саша вежливо так отвечает: «А это не я их туда выпускал». И этот тварина, иначе не скажешь, Саша, то бишь я, вкрадчиво так спрашивает у девочки-ведущей: «А сколько всего у вас песен на бумажке написано?» И девочка выдает как последний гвоздь в последнюю крышку гроба: «Двенадцать». Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з. Чтобы тут же не упасть в обморок, Инна-директор убегает. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з. А клавиша пищит, не умолкая. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з. «Облака – белогривые лошадки», – кричит девочка в одуревший от этого звука зал. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з.
Что творится за кулисами – это невозможно описать ни-ка-ки-ми сло-ва-ми. Ветераны хватаются за голову. Эстрадники ржут самым вызывающим образом. Танцоры подпрыгивают то ли от радости, то ли от нетерпения. Я тупо сижу в углу. Жду я. И я знаю чего, вернее кого, я жду. Подлетает вся в мыле завотделом культуры. Это что такое?! Бз-з-з-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з-з. Сделайте хоть что-нибудь. Бз-з-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з. Я, нахал, развожу руками. Бз-з-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з. Вы же специалист! Бз-з-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з. «Не я их руководитель», – кричу ей сквозь бз-з-з-з-з-з-бз-з-з-з-з-з. «А он где?» – орет она мне в ухо. Бз-з-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з. Понятия не имею. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з. Она что-то еще кричит. Я показываю жестом, мол, не слышу. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з-з-з. А ребятишки поют: «Уголок Росси-и-и-и отчий до-о-о-ом». Бз-з-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з-з. Она еще что-то пытается кричать. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з. Потом машет куда-то рукой и убегает. А я сижу. Жду третьего пришествия. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з. «Взвейтесь кострами», – опять кричит сквозь бз-з-з-з-бз-з-з-з-з девочка. Руководителя этого гвоздя программы ВИА уже никто и не ищет. Все обреченно ждут финальной двенадцатой песни. Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з. И тут появляется по мою душу третий секретарь горкома. Идет ко мне такой походкой, что в ушах у меня непроизвольно звучит «Сцена нашествия» из бессмертной Ленинградской симфонии Шостаковича. Па-а-па-а-па-а-па-па. И только он открыл рот, как девочка крикнула сквозь бз-з-з-з-з-бз-з-з-з-з: «На этом наш концерт окончен! Спасибо за внимание!» Бз-з-з-з-з. Бз-з-з-з-з.
Тут же всплыл откуда-то руководитель. Мужики из хора в одно мгновение вышвырнули аппаратуру вместе со шнурами и инструментами куда подальше, как ненужный, отслуживший свое хлам. Оборвали шнур у синтезатора, и он наконец-то заглох. Наступила такая тишина, что казалось, сама природа взяла паузу после пережитого кошмара. Третий секретарь, забыв про меня напрочь, стал выносить на сцену вместе со всеми скамейки для хора. Все оживленно и возбужденно шептались, типа, ну наконец-то. Встал хор. Я вышел обьявлять и… Меня встретили такими бурными овациями! Как, наверное, в древние времена дикие племена встречали своего великого шамана, спасшего всё племя от бубонной чумы! И я торжественно произнес самые желанные для всех в тот миг слова: «И вновь продолжается бой!» И грянул хор! И я до сих пор уверен, что никогда и нигде в мире не слышал ни один, даже пусть самый-самый народный-народный