Всё не так. Александра МарининаЧитать онлайн книгу.
и занудная, как и положено следователю, но после двух дней изматывающих допросов поняла все-таки, что я к убийству не причастен и могу выступать только как свидетель, зато свидетель полноценный, наблюдавший жизнь семьи Руденко на протяжении двух лет практически ежедневно (выходные мне не полагались, и свободные дни выпадали только тогда, когда хозяин милостиво решал, что можно на один день сделать перерыв).
Поняв, что артиллерийским наскоком, то есть по горячим следам, преступление не раскрыть, она резко притормозила и принялась не спеша, с чувством и со вкусом разбираться в хитросплетениях внутрисемейной ситуации. Очень способствовало делу и то обстоятельство, что никто из Руденко не обивал пороги с требованиями как можно быстрее найти преступника и с обвинениями милиции и прокуратуры в бездействии. Ну, оно и понятно, если бы убийцей был человек посторонний – тогда другое дело, а так-то все понимали, что отравитель – кто-то из них. И что с этим делать? Как себя вести? Требовать скорейшего выявления и наказания убийцы, который наверняка (других вариантов нет) окажется твоим родным, близким и любимым? Или уговаривать следователя не надрываться и спустить все на тормозах, тем самым навлекая на себя особо серьезные подозрения? Могу себе представить, как мучится каждый из них. Нет, не так: почти каждый. Потому что кто-то один – убийца – совсем даже не мучится нравственным выбором. Он мучится страхом разоблачения. Но все равно ведь мучится…
Следователь Галина Сергеевна Парфенюк по возрасту годилась мне в матери. Я предполагал, что на самом деле она, конечно, несколько моложе, но выглядела на все пятьдесят пять, и когда усвоила, что я никак не могу быть подозреваемым, то и вести себя со мной начала как мамка: поила чаем с домашними бутербродами и пирожками собственного сочинения, заботливо спрашивала, почему у меня усталые глаза, и, открывая форточку, беспокоилась, как бы меня не продуло. А форточку, а то и окно целиком она открывала беспрестанно, объяснив мне, что у нее дыхательная недостаточность и ей все время не хватает воздуха.
– Итак, Пашенька, мы остановились на том, что в первый момент семья Руденко показалась тебе большой и дружной. Сколько времени длился этот первый момент? День, два?
– Примерно неделю.
– А потом что произошло? Ты начал сомневаться в том, что она такая уж дружная?
– Понимаете, Галина Сергеевна, все не так гладко, как вы говорите. Например, я в первый же день понял, что Юля не любит Дану, но мне это показалось… ну, как бы нормальным. Одна – красивая и бедная, другая – некрасивая и богатая, прямо как в романе. Нелюбовь одной девочки к другой выглядит совершенно естественно, особенно если учесть молодость и глупость. Ревность, зависть и так далее. И для меня эта нелюбовь не была свидетельством того, что в семье не все в порядке. А вот спустя примерно неделю или, может, дней десять…
Мой первый рабочий день пришелся на воскресенье. Можете себе представить мой восторг: в воскресенье к семи утра переться на работу. Да я сроду по выходным