Три холма, охраняющие край света. Михаил УспенскийЧитать онлайн книгу.
Синеоков знал, что у отца проблемы с сердцем. Поэтому всё и подстроил. А никакого аудита не было, и на «Твердь» никто не наезжал. Попробовали бы они! И вагоны никуда не пропадали. И время нарочно подгадал, когда мы с ним на даче были. И дачу разорили тоже синеоковские гоблины. И нагадили ещё нарочно, чтобы на деревенских подумали. У нас дача-то не охранялась, зачем? Никто бы туда не осмелился сунуться, никакой отморозок. Антон Иваныча тронуть – дурных нема. После одной разборки с басмачами… Самые страшные слова в городе были: «Антон Иваныч сердится!» Гром в небе прогремит, и то – Антон Иваныч сердится, говорили… У папы и бодигардов не водилось, считал ниже своего достоинства. Синеоков-то думал, что всё ему автоматом достанется. Чтобы вам всем провалиться с вашим капитализмом! Дядька Серёга папе сто раз говорил: всё равно гугол денег не заработаешь. А папа ему: я всегда привык быть первым – что в классе, что на флоте, что в тюрьме, что в партии, что в бизнесе. И меня в этом же духе воспитывал. Вот и стал первым. Прослушал звонок Синеокова, поглядел на разор – и упал. Так у меня на руках… Если бы реанимобиль приехал, а не простая «Скорая», то, может быть, и откачали. А так… Пронадеялся мой папочка на свои таблеточки шарлатанские. Десять лет в эту кубинскую клинику собирался. Вот, говорил, получишь аттестат, я и поеду. Вставят мне там, говорил, заместо сердца пламенный мотор, и станут меня кликать не Парторгом, а Киборгом… Он ведь у меня правда парторгом был при коммунистах! Скрыл судимость. Нет, статья не позорная была – он в клубе на танцах одному каплею челюсть сломал, а потом в бега… Двадцать лет же было пацану! Ну, заделал ему друг-Синеоков мотор! Матушка тогда в Доминикане прохлаждалась, еле на похороны успела. Отпевали в соборе, она его заставляла кучу бабок жертвовать. Поп кадилом машет, а у меня дурацкая мысль в голове – на бармена с шейкером похож! Чуть не засмеялась! А слёз моих всё равно так никто и не увидел – гуленьки им всем! Дочь Туркова позориться и причитать не будет! Положили папу между главным бандитом и генеральным конструктором по спутникам связи. Глина рыжая, страшная, вообще погост у нас там неуютный… Погост, Терри, это кладбище.
Прошло месяца два. Юристы, хренисты, нотариус, хренариус. Я в этом ничего не понимала, да мне и не говорили. Дядька Серёга вылез из своего подвала, выпил бочку рассолу, сменил тельник на смокинг и подался в столицу. Синеоков каждый день бегает, требует отказа – папа, мол, у него в долгах, как в шелках, ему «Твердь», а нам бабкин сундук с календарями за сто лет. Матушка подсуетилась, за три дня продала квартиру – и тоже в Питер. Я, говорит, ещё ни фига не старая, а ты уже девочка большая. В интернате последний год перекантуешься. Мать у меня красивая – ведь у Антон Иваныча всегда всё самое лучшее! Барыня прислала вам голик-веник да сто рублей денег. И ни в чём себе не отказывай. Ух, как я их всех ненавидела тогда – и Синеокова, и матушку, и Дядьку Серёгу!
Ну, тут начинается душещипательный сериал «Маленькая принцесса». Да это же ваша классика! И теперь на мне, девчоночке, родимый город Малютин отыгрывается за папу по полной программе! Статейка в коммунячьей газетке –