Звёздный Спас. Виктор СлипенчукЧитать онлайн книгу.
до темна ещё сколь? Успеет. Да на снегу и не бывает темно. А радостное сообщение пусть до ужина прибережёт. У неё тоже есть кое-что для бабушки.
В общем, сменила полушубок на телогрейку (всё остальное обмундирование на ней оказалось как нельзя кстати) и опять – на улицу. Конечно, бабушка – за ней. Но Фива назад отправила, пусть приготовит настоянный на травах чай, который в городе ей иногда даже снится.
Фива трудилась без устали более часа. Бабушка, выглядывая в окошко, только диву давалась – какая силища в ней. Всё убрала, всё расчистила, а главное – дорожку пробила к омшанику, да такую змеистую, словно сам дед помогал ей. Когда бабушка вышла принять работу, первое, что сказала Фива:
– Уж и не знаю, но сдаётся мне, что дед был бы доволен.
Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, она так весело засмеялась, что и бабушка в ответ зарделась, отдала палку и, словно лебёдушка, легко проплыла по дорожке взад-вперёд. И заверила:
– Непременно, непременно – Флорушка доволен!
И опять, как при встрече на вокзале, Фива удивилась бабушкиному умению превращаться из одной, ей известной бабушки в другую, хотя и узнаваемую, но совершенно неизвестную. Но больше всего её поразило, что бабушка не воспринимает деда умершим – он для неё живой, находящийся рядом. Когда примеряла просторный платок, сказала, смотрясь в зеркало:
– Ну что, дед, насмотрелся – доволен подарком внученьки? А уж как я, старая, довольна – тому и слов нет!
Подошла к Фиве, обняла и поцеловала.
А потом они ужинали. Еда была весьма скромной: гречневая каша с квашеной капустой и ржаным хлебом и чай со смородинным листом и малиновым вареньем. В общем, как раз такой, какою и должна быть в строгий пост.
Затем лепили рождественские пельмени. Что это за прелесть – лепить пельмени и разговоры разговаривать, отдаляя и отдаляя радостную весть, которая уже в каждом предмете и в самом окружающем воздухе наступающего Рождественского сочельника!
Наконец и с пельменями покончили. На широких фанерках Фива вынесла их в летнюю кухню, чтобы за ночь прихватило морозцем. А когда вошла в избу, почувствовала запах леса и родника в знойный полдень. Бабушка стояла на табуретке и заглядывала за икону Божией Матери, точнее, запустила руку за празднично вышитый рушник, в который она была наряжена. Ещё бабушка ничего не сказала, а Фива уже чутьём поняла – цветок, колокольчик. Бабушка осторожно слезла с табуретки.
– Вот тебе весть от ангела Флора, тёзки мово Флорушки.
Протянула белый цветик-семицветик с розоватым пестиком и золотыми тычинками внутри. Так сказать, преподнесла.
– Лежал себе, лежал сухой былиночкой. А это, как раз перед Новым годом, протирала икону Царицы Небесной – слышу, духмяным горошком повеяло, будто из родникового леска. Запустила руку за рушник – вот оно в чём дело! Объявился у нашей Фивы Иван-царевич, добрый молодец.
Взяла Фива лесной цветок и засмеялась всем своим существом, всем своим сознанием.
– Не Иван-царевич,