Проданы в понедельник. Кристина МакморрисЧитать онлайн книгу.
округа, в очерке не будет. Фотографии просто проиллюстрируют то бедственное положение, в котором пребывает множество американских семей.
Когда Эллис закончил, Джеральдина скрестила руки на груди и стала внимательно его изучать – оценивая, обдумывая. А потом ее карие глаза встретились с глазами детей. Пепельная бледность женщины, подчеркнутая темными кругами, выдавала жизнь, лишенную красок. Но в ее тоне Эллис уловил завуалированное достоинство:
– Мне нужно развесить на заднем дворе постиранное белье. Пока я буду занята, можете сделать свои фотографии. А потом дети займутся домашними делами. – И с этими словами Джеральдина развернулась и скрылась в доме.
Эллис так и не понял, сколько ему дали времени на фотосъемку. Лишь предположил, что немного. В считаные минуты он поставил детей на ступеньках крыльца, рядышком друг с другом, и с табличкой на переднем плане.
Камера была готова к съемке.
Эллис поймал в объектив перепачканные грязью лица ребятишек, полюбовался их губками-бантиками и заостренными ушками. Благодаря уговорам Руби теплота согрела и улыбку Келвина, и выражение его глаз. И если братья-мальчуганы, которых он снял раньше, излучали невинное простодушие, то облик этих ребят, особенно Руби, был преисполнен глубины с печатью преждевременного взросления.
Эллис делал очередной снимок – Руби только-только приобняла за плечи Келвина – когда на пороге передней двери нарисовалась Джеральдина. Подняв ладонь, она прикрыла лицо от камеры:
– Этого достаточно. Вы получили, что хотели.
Фотосессия была закончена.
С дюжиной отличных снимков на пленке Эллис успел поблагодарить ребят, прежде чем мать загнала их в дом. А потом задержал ее на крыльце и передал деньги, уловив в ее глазах проскользнувшее отчаяние:
– Я вам очень признателен, миссис Диллард. Вы мне просто жизнь спасли!
Джеральдина только кивнула и, не сказав больше ни слова, ушла в дом.
В переднем окошке, обрамленном голубыми льняными шторками, вдруг выглянула Руби. Словно появившись на сцене для прощального поклона, она махнула Эллису рукой и ускользнула из виду.
Не медля ни секунды, Эллис пустился в обратный путь.
Трясясь в своей колымаге по дороге в Филадельфию, он задумался о новых снимках. И чем больше миль он проезжал, тем сильнее сомневался в приемлемости подмены.
Но когда Эллис добрался до Центрального города, в его сомнения вгрызлась суровая реальность. На площади Независимости, перед Индепенденс-Холлом слонялись зашуганные люди в костюмах и шляпах. На их шеях висели таблички с написанными от руки объявлениями.
Ищу приличную работу. У меня три профессии.
Возьмусь за любую работу. Милостыню не прошу.
Семейный. Ветеран войны. Закончил колледж. Нужна работа.
Вкупе эти люди послали Эллису суровый сигнал: стоит позабыть о своих намерениях и целях, и тебе самому придется вскоре вешать на грудь похожую табличку. И Эллис решил: если его когда-нибудь спросят об этих фотографиях, он, безусловно,