Бобо в раю. Откуда берется новая элита. Дэвид БруксЧитать онлайн книгу.
не прочь поиграть на бирже. Однако если взглянуть на ключевые фигуры нового истеблишмента – а это среди прочих Генри Луис Гейтс, Чарли Роуз, Стивен Джобс, Дорис Кирнс Гудвин, Дэвид Геффен, Тина Браун, Морин Дауд, Джерри Сайнфилд, Стивен Джей Гулд, Лу Рид, Тим Рассерт, Стив Кейс, Кен Бернс, Ал Гор, Билл Брэдли, Джон Маккейн, Джордж Буш-младший, – есть возможность вычленить характерные черты, в которых шестидесятническое бунтарство совмещается со свойственной 1980-м нацеленностью на успех. Тот же бобо-характер ощущается и в старых учреждениях и общественных институтах, узурпированных новой элитой: журнал «Нью-Йоркер», Йельский университет, Американская академия литературы и искусств (членами которой сегодня являются такие деятели, как Тони Моррисон, Жюль Файфер и Курт Воннегут), да та же «Нью-Йорк таймс» (где сегодня можно прочесть передовицу, озаглавленную «О пользе контркультуры»). Особенно ярко этот этос улавливается в учреждениях, чья деятельность далека от предпочтений старой элиты: Национальное общественное радио (NPR), DreamWorks, «Майкрософт», AOL, «Старбакс», Yahoo, Barnes & Noble, Amazon, книжная сеть Borders.
Более того, в последние несколько лет новая образованная элита начала принимать на себя важную для истеблишмента роль. Я имею в виду создание системы социальных кодов, последовательно выстраивающих общественный климат в стране. Сегодня в Америке снова есть господствующий класс, представители которого определяют параметры вкуса и достойных уважения взглядов, создают общепринятые мнения, распространяют представления о хороших манерах, устанавливают формирующие общество неофициальные иерархии, исключают нарушителей заведенных приличий, передают свою мораль и представления о приличиях детям, навязывают свою общественную дисциплину другим слоям общества с целью улучшения «качества жизни», как теперь принято говорить.
Стоит отметить, что новая элита приняла на себя эту роль не без колебаний. Она так и не стала тем технократическим истеблишментом, следующим высокими идеалами служения обществу, что рисовался в воображении первых поборников меритократии. Представители этой элиты не смогли четко разграничить полномочия, поскольку сами так и не определились со своим отношением к начальству в принципе. Вместо этого свое влияние они транслировали через сотни частных каналов, предпочтя культурное реформирование общества политическому. Их попытки установить порядок редко бывали последовательными и часто выглядели нелепо: все эти условия политкорректности, правила поведения в кампусах, борьба с сексуальными домогательствами на работе. Но постепенно общие для этой группы представления и манеры поведения сложились в общепринятые общественные нормы. Тридцать лет тому назад, когда основной повесткой дня было разрушение сложившейся социальной структуры, корректность не пользовалась особым почтением, особенно в кампусах. Зато сегодня, когда установился новый общественный порядок, слово «корректность» снова вошло в лексикон каждого образованного