Пурпурный занавес. Всеволод ГлуховцевЧитать онлайн книгу.
Тамара Михайловна, – ответил он.
– Здравствуй, Коля! Есть тут два заказа, как раз для тебя… – затараторила та, помня, что время дорого, но Николай перебил ее:
– Тамара Михайловна, я сейчас дома буду. Через две минуты. Перезвоню с городского.
И отключился. Нажал на газ и через две минуты, действительно, оказался у себя. Тут же перезвонил.
Выяснилось, что появились два действительно неплохих заказа. Один – переезд с квартиры на квартиру, другой – мужик просил отвезти скарб на дачу, километрах в тридцати. Николай дал добро, согласовал время. Глянул на часы: засиживаться было некогда, он принялся наспех стряпать обед.
Но на сердце у него все равно было легко и радостно – он и сам толком не знал, отчего. Хотя, чего тут гадать-то… Конечно, черт его знает, что там будет впереди – но сама эта встреча!.. Она всколыхнула всё, казалось бы, давным-давно пережитое, переболевшее и забытое навсегда. Ан нет, смотри-ка – не забылось! Не забылось, только боли почему-то никакой не было, а была легкая, прелестно-трепетная грусть – и ожидание чего-то, а чего именно – не хочется загадывать…
Весь такой утонченный и лирически настроенный, но худо-бедно сытый, Гордеев отправился выполнять заказы. С переездом управился за полтора часа (а оплатили два): помог погрузить, отвез, помог сгрузить, за что поимел дополнительный полтинник – и до свиданья. Но вот второй клиент, тот, что с дачей… Мало того, что оказался олух царя небесного – повез зачем-то кучу разного барахла на дачу к знакомым, а где она, дача, знал лишь приблизительно – так еще и зануда. Сморщенный, плаксивый мужичонка лет пятидесяти, он всю дорогу жаловался на свою никчемную и неинтересную жизнь… Но Николая сегодня даже этой унылой повестью невозможно было раздражить, настолько он был одухотворен. Да он и не прислушивался. Тот назойливо зудел под ухом, как комар, Николай кивал машинально, поддакивал, мычал нечто невразумительное – а сам плавал в мечтах, совершено неясных, но ужасно приятных, улыбался невпопад – впрочем, за дорогой следил зорко, профи он был настоящий.
Этот полудурок, естественно, дом своего приятеля сразу не нашел. Долго плутали по узким кривым проездам дачного поселка, упирались в тупики, пятились задом… Тут Гордеева проняло-таки, он начал материться про себя, вслух же воздерживался – какой-никакой, а клиент; кто платит, у того и музыка. Тем паче, что не бесконечной была эта маята – нашелся и участок, и сам дом, к тому же выяснилось, что зануде надо помочь разгрузиться, да довезти его обратно… под это дело Николай выдоил из него еще сотню.
Назад дорога показалась веселее, хоть пассажир, чтоб ему пусто было, все ныл и жаловался. Ни одного не осталось предмета, на который он не навел критику. На детей, на жену, на дороговизну, на погоду… Николай же гнал полуторку лихо, в душе его сиял свет, как в небе над головой – день этот, пусть и уходящий в вечер, был чудным, безоблачным и теплым, поторапливающим лето.
Лето, лето! Гордеев улыбнулся. Он очень любил лето – может быть, потому, что родился зимой, да еще в самые крещенские морозы. А это