Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942. Сергей МихеенковЧитать онлайн книгу.
вывел. У нас из дивизиона дезертировали только 6 человек – комиссар, начальник штаба и четыре солдата (узбеки).
Сам Сиязов всегда ехал впереди на белой лошади. Вырвались из окружения у г. Белёв Тульской области и закончили войну на Эльбе, правда уже без Сиязова. За Вислой он одно время был соседом, командовал корпусом. Дивизии после выхода из окружения присвоили номер 258-й – номер дивизии, знамя которой вынесли из окружения четыре офицера. Определили в 50-ю армию.
В конце ноября, когда мы уже стояли в обороне под Тулой, на наш дивизион вышел из окружения лейтенант. Расплакался от радости. Больше месяца пробирался из окружения, голодный и холодный. Накормили мы его и отправили в штаб полка. Через несколько минут вывели лейтенанта на крыльцо дома и на глазах у людей застрелили.
Через несколько дней после этого на нас вышел мл. лейтенант Петр Филиппович Шило. Мороз 40 градусов, а он в офицерском плаще, пилотке и в хромовых сапогах. Рассказал, как он, окончив Ленинградское училище связи, получил направление в Шепетовку. Ехал в поезде. Не доехал, попал в окружение. Вышел. Арестовали. Посадили в тюрьму, заполненную офицерами-окруженцами. Каждое утро арестованных выводят во двор. Двух-трех человек, старших по званию, расстреливают перед строем. До младшего лейтенанта очередь не дошла. Направили в 50-ю армию в Брянскую область. Не дошел. Опять окружение. И вот вышел на нас. Теперь мы были поумнее, в штаб не отправили, а спрятали мл. лейтенанта. А когда нашего начальника связи дивизиона забрали в штабную батарею, Петра Филипповича Шило поставили на довольствие и назначили начальником связи дивизиона. Как кончилась война, капитану Шило предложили поехать воевать в Грецию, а когда он отказался, его демобилизовали. Поступил и окончил Военно-механический институт, проработал всю жизнь начальником конструкторского бюро военно-морского флота.
Выходили мы из окружения настолько истощавшие и голодные, что падали и засыпали на ходу. Думали, Родина накормит. Вместо хлеба дали бумагу – накладные, по которым мы должны были брать у населения, то есть отбирать у голодных женщин с детьми, зерно, если находили, и последнюю кормилицу – корову. Мы плакали, видя, как женщины рвали на себе волосы. Детей оставляли на голодную смерть».
Вот она, солдатская правда войны. Жутковатая, во многом неудобная. Не помещающаяся ни в одну из концепций, ни в консервативно-патриотическую, ни в либеральную.
Прочитаешь в архиве в папке в ворохе боевых донесений что-нибудь вроде: «За отсутствием обозов и баз питания армия довольствуется на местных средствах, в основном за счет колхозов» – и особого значения этим словам не придашь. А солдат вспомнил, как этот пункт приказа выполняли…
После выхода из окружения Сиязов получил новый приказ: занять позиции у Белёва и не пускать противника к городу. И снова начались атаки, которые следовали одна за другой. И все походило на то, что произошло у Карачева три недели назад.
Но вскоре штаба боевого участка пришел приказ: оставить позиции