Актриса на главную роль. Татьяна АлюшинаЧитать онлайн книгу.
она одеяло на себя не перетягивает, авторитетом не давит, истерических сцен не закатывает. Честно и старательно работает в партнерстве.
– Да это-то понятно, – устало вздохнул худрук, но не преминул напомнить: – И все же Элеонора Аркадьевна наша прима, звезда. Имя. А что характер… Так у всех великих артисток характеры были далеко не сахар.
– Так то у великих, Тихон Анатольевич, – ровным тоном возразила Глафира. – А ваша на великую не тянет и уже не потянет никогда. Талант да, есть и фактура, и физические данные, и ремесленность на высшем уровне. Но гениальности, извините, той особой уникальной, штучной божественной одаренности нет. И вы это прекрасно понимаете.
– Охо-хо… – тяжко вздохнул Грановский с плохо скрываемой жалостью вперемешку с восхищением. – Вот всегда ты такая была, Глафира, даже в детстве и нежном отрочестве, прямолинейная. Задашь тебе вопрос и замираешь в испуге, не зная, что ребенок отчебучит. Такое могла ответить, что бывало совершено оконфузишься. Правду-матку выдавала – только держись!
– Каков спрос, таков и снос, – слегка пожала плечами Глафира и поспешила уточнить, пока разговор не съехал куда-нибудь в сторону воспоминаний: – Так что вы решили с Элеонорой Аркадьевной?
– Что я мог решить? – даже удивился Грановский. – Подтвердил твое распоряжение: с роли она снята, от работы над спектаклем отстранена.
– И как вы с ней управились? Они же изволили разгневаться? – полюбопытствовала Глафира.
– Сказал то же самое, что ты мне сейчас, – усмехнулся Тихон Антонович. – Что если в театре только одна звезда, то его можно смело, не колеблясь ни минуты, закрывать к такой-то бабушке – толку и дела не будет. Развалится. В театре оно ведь, как в природе, должно наличествовать, так сказать, необходимое разнообразие видов, иначе все погибнет. Объяснил, что она профукала свой шанс, потакая непомерному гонору, устроив пошлую свару с режиссером и меряясь авторитетом. Что спектакль выйдет обязательно с ней или без нее, теперь уже без нее, это понятно. Как и то, что твоя постановка прогремит в театральном сообществе, и мы выдвинем спектакль на «Золотую маску» – об этом уже идут переговоры. А она – дура.
– Смело, – иронично-уважительно протянула Глаша. – Особенно про «Золотую маску» и про прогремит. – И спросила сочувствующе: – Достанется вам дома-то?
– Да ладно, – весело отмахнулся Тихон Анатольевич, – и не такое переживали. Погремит, да успокоится. Я хоть и муж, но все же начальство. Не впервой.
Всем в театре было доподлинно известно, что Грановский потакал капризам и закидонам своей жены, но лишь до определенного предела, за которым начиналась «темная территория», куда та заходить опасалась, четко зная эти самые границы, за которыми заканчивалась снисходительность мужа и начиналась жесткая воля талантливого, мощного руководителя и удачливого финансиста, способного в определенных обстоятельствах через многое и многих переступить.
Он