Рахиль. Алим Хусейнович УльбашевЧитать онлайн книгу.

      От местных стариков можно было услышать немало притч и сказаний, связанных с буранами. Кто-то верил, что это проделки злых духов, а кто-то пытался в угоду времени найти рациональное, материалистическое объяснение природным аномалиям. Как бы то ни было, русская пословица про не видящих дальше своего носа в этих краях казалась неуместной иронией – случается, что в настоящий буран сложно увидеть что-либо и у самого носа.

      В деревне располагалась единственная на всю округу старшая школа. Старшеклассникам из соседних деревень приходилось преодолевать каждый день по несколько километров, чтобы добираться до занятий. Весной и осенью – шли пешком, зимой – на лыжах, единственном виде «транспорта». В любом случае дорога в школу требовала больших усилий от ребят. Часто они приходили обмякшие, продрогшие, уставшие и изрядно проголодавшиеся. Тут никакая немецкая грамматика в голову не шла…

      Но ни природные бедствия, ни житейские сложности не могли заставить Раису Ароновну разлюбить эти места. Еще не прошло и года со дня переезда и начала работы в сельской школе, а она ловила себя на пугающей мысли, что уже почти не скучает по родному дому. Чувство внутренней свободы, которое ей подарила провинциальная жизнь школьной учительницы, оказалось дороже любых благ цивилизации.

      Обмотанная в теплый платок из козьей шерсти, купленный за бесценок на колхозном рынке в райцентре, Раиса Ароновна шла, скорее, почти бежала вдоль улицы, возвращаясь с почты. Не найдя писем от родных, учительница расстроилась, но попыталась убедить себя в том, что корреспонденция не доходит из-за непогоды. «Может, занесло дорогу? А может, письма где-нибудь затерялись?»

      Когда к вечеру окрепший морозец стал больно покусывать и царапаться, Раиса Ароновна сильнее затопила печь, чтобы дом прогрелся как следует. С детских лет прожившая в городской квартире, поначалу она с трудом привыкала к превратностям сельской жизни. Но сейчас чувствовала себя вполне уверенно, умея не только развести огонь, осторожно подбрасывая поленья в печь, но и в целом вести домашнее хозяйство.

      «Как жаль, что бабушка, мама и Генриетта Марковна не могут увидеть здешнего единения человека с природой. Хотя, наверное, доктор Рубинштейн не поняла бы моей сентиментальности», – говорила сама с собой Раиса Ароновна, прокручивая в голове разные эпизоды из прошлого, которые она хранила и лелеяла в своей памяти так же бережно, как человек, странствующий по пустыне, дорожит запасами воды в походной фляжке.

      Хотя работая с учениками, общаясь с другими учителями, перебрасываясь парой-другой слов с соседями и местными колхозниками, Раиса Ароновна по-прежнему оставалась одинокой. Ее нельзя было назвать скрытной или нелюдимой. Отнюдь. Но, как и в прошлой, харьковской, жизни у женщины не появилось близких друзей. Любые знакомства оставались поверхностными и не переходили в разряд чего-то большего, сердечного.