Рахиль. Алим Хусейнович УльбашевЧитать онлайн книгу.
ей повезло оказаться в «столыпинском» вагоне, увезшем ее из Харькова, и как сильно не повезло сотням, тысячам, миллионам других людей, которым не удалось найти подобный билет в Алма-Ату.
С поражающей точностью Раиса Ароновна называла адрес дома, в котором жила Генриетта Марковна и в котором их семья нашла спасение. То была большая коммунальная квартира из трех комнат в старом доме с высокими потолками на проспекте Ленина.
Сразу две комнаты (невиданная роскошь!) принадлежали одной казахской семье, Батырбековым. Большая пустовала и была заперта, а в малой жили старики Муса и Зульфия. Это была рабочая семья, переехавшая в Алма-Ату в начале тридцатых годов из Акмолинска. Тогда Муса Батырбеков получил направление на столичный завод, где проявил себя как ударник труда и получил высокие правительственные награды. Одну из них ему вручал лично Калинин, прибывший по случаю двадцатилетия Октября в Казахстан.
В тот момент, когда Раиса Ароновна впервые встретила чету Батырбековых, те показались ей глубокими стариками, хотя позже она узнала, что Батырбековы немногим моложе Фейги Давыдовны, им не исполнилось и шестидесяти. Сначала Раиса Ароновна не придала этому обстоятельству большого значения. Позже Генриетта Марковна, перейдя на шепот, рассказала, что в начале сорок первого года обоих сыновей Батырбековых призвали на службу, в Брест. Родители ежемесячно получали письма от сыновей, в которых те рассказывали о службе и новых друзьях, о том, как привыкают к новой местности. Муса Батырбеков был полон гордости и по вечерам захаживал к соседям, как бы между прочим вспомнить об очередном письме от сыновей, лежавшем в кармане, и вслух зачитать его.
Последнее письмо от братьев пришло в начале июня сорок первого года. Большая часть была замарана армейской цензурой, что несколько насторожило Зульфию.
– Дура ты, – раздраженно прикрикнул Муса, – наши мальчики находятся на государственной службе, имеют дело с военной тайной. Видимо, написали чего лишнего, а начальство и решило, что таким болтушкам, как ты, знать эти вещи не нужно, а то все растреплют.
Последующие недели Зульфия выглядела удрученно и как-то подавленно, а Муса подтрунивал над ней, что если она не возьмет себя в руки, то он тотчас же телеграфирует сыновьям, какая у них несмышленая мать, полная суеверий.
– Вот мальчики повеселятся над тобой! – добавлял Муса, но с каждым разом говоря все менее уверенно и почему-то не торопясь идти на почту отправить телеграмму сыновьям, будто сам начинал подозревать неладное.
Генриетта Марковна хорошо помнила раннее утро двадцать второго июня сорок первого года. Тогда она проснулась от какого-то нечеловеческого крика. Даже работая в больнице и видя самые разные ситуации, в которых оказывались пациенты и их родственники, переживающие вместе с больными тяготы лечения и нередко впадающие в отчаяние, Генриетта Марковна не слышала такого дикого, истошного, истеричного крика.
Из-за стенки послышался растерянный