Марди и путешествие туда. Герман МелвиллЧитать онлайн книгу.
бывает у моржа. Моряков ничего не страшит более, чем близость такого существа, как это. Большие суда боятся пересечь его путь. И хорошо, если обойдут; ведь, начиная со славного судна «Эссекс», многие другие корабли были потоплены морскими монстрами так, как аллигатор пробивает насквозь своей зубастой мордой карибское каноэ.
Словно подарком стало для нас предчувствие некоего внезапного бедствия от удивительных зоологических экземпляров, мимо которых мы почти ежечасно проходили.
Мы видели их, акул, не единицами, не десятками, не сотнями, но тысячами и несметными числами. Верьте мне, в море больше акул, чем смертных людей на земле.
И разновидностей этих плодовитых рыб там так же много, как много пород у собак. Но немецкими натуралистами Мюллером и Генле, которые, «крестя» акул, наградили их большинством языческих имён, они классифицируются одним семейством; каковая семья, согласно Мюллеру, являясь оружейным королём, есть бесспорная ветвь древнего и известного племени хрящепёрых.
Начнём. Есть обычная акула Брауна, или морской поверенный, так названный моряками. Схватывающие добычу, жадно глотающие, часто злобно огрызающиеся, несмотря на тяжёлые удары, полученные от движения наших вёсел. Время от времени эти дворяне плавают стаями, особенно в ожидании останков разделанного кита. Они – стервятники глубин.
Затем мы часто сталкивались с аристократической голубой акулой, длинным, тонким, как свеча, выглядящим сильным молодым человеком с благородным обликом, с тонкой талией, как у денди с Бонд-стрит, и рядами невообразимо белых зубов. Этот деликатес редко оживлялся, обычно неизменно подёргивая небрежным плавником и ленивым хвостом.
Но выглядел он чертовски бессердечным.
Но его хладнокровный джентльменский дух контрастировал с грубым, диким чванством тигровой акулы; круглым, толстым гурманом с надутым ртом и разрушенной совестью, плывущим в поиске того, кого он мог бы сожрать. Эти обжоры – мусорщики флотов, судов, следующих по Южным морям, подхватывающие ненужные отходы, а иногда и лакомый кусочек – оказавшегося за бортом моряка. Неудивительно тогда то, что моряки ненавидят их. Ярл однажды даже уверял меня, что в любой временной неудаче у него было одно из его самых сладких утешений, которое запомнилось в своё время: он убил целые косяки тигровых акул, а сам при этом не пострадал.
Всё же это неправильно. Ненавидьте серафима так же, как и акулу. Оба были созданы одной и той же рукой. И о том, что акулы привлекательны, свидетельствуют их внутренние привязанности. Никакая ярость не бывает столь свирепой, чтобы не иметь некоторых любезных сторон. В дикой природе мать леопарда ласкает своего детёныша, как Агарь, родившая Измаила, а королева Франции – дофина. Мы не понимаем, что мы делаем, когда мы ненавидим. И я вспоминаю слова моего благородного друга Стенхоупа, вот они: тот, кто объявил, что возлюбил врага своего, не был уважаемым представителем готтентотов, а человеком другой