Забота о себе. История и современность. Г. В. ИванченкоЧитать онлайн книгу.
Ялом приводит и другие данные, свидетельствующие о том, что в результате эффективной терапии пациент начинает все больше сознавать свою (и ничью иную) ответственность за собственную жизнь. Узнавая больше о близости и об интимности, о том, что́ нам могут дать отношения с другими людьми, человек также обнаруживает и пределы близости, т.е. выявляет, чего он не может получить от других людей.
Однако даже в заботе о себе нужна мера. Одним из первых о нравственном и экзистенциальном измерении меры писал Плотин: в своей нравственной жизни субъект только отдает дань нравственным императивам, не исчерпывая себя в них. В этом и проявляется универсальный характер принципа «справедливости» – воздаяния «каждому по достоинству» (kat`axian), соблюдения некоторой «меры», препятствующей всякой чрезмерности в притязаниях и избыточности в самоотдаче. Отношение к своему Я колеблется в широком континууме между глубоким равнодушием и «больной совестью» (избыточным, навязчивым вниманием к мелочам, приводящем к забвению главного) в заботе о себе (подробнее на этом мы остановимся в главе 7).
Аристотель во второй книге «Эвдемовой этики» подвергает анализу структуру добродетели как устойчивого состояния, «при котором люди совершают прекрасные поступки и благодаря которому лучше всего предрасположены к прекрасному, а прекрасное и наилучшее – это то, что согласно с правильным рассуждением, оно же есть середина между избытком и недостатком для нас, нравственная добродетель неизбежно поэтому должна быть серединой, сообразной с каждым отдельным человеком…»77. Установив, что во всем непрерывном и в делимом имеют место избыток, недостаток и среднее, философ находит крайности и середину в нравственных качествах людей:
гневливость – бесчувственность – кротость
мотовство – скупость – щедрость
бесстыдство – робость – стыдливость
необузданность – нечувствительность – благоразумие
и т.д.78
В третьей книге Аристотель подробно рассматривает отдельные добродетели (смелость, целомудрие, щедрость и т.п.) и пороки, всюду находя ту же общую картину.
Противоположность между серединой и крайностями, замечает Аристотель, ярче выражена, чем между крайностями. На первый взгляд это выглядит парадоксально, однако находится логичное объяснение: поскольку «в середине есть своего рода вершина», незаурядные в хорошем смысле люди находятся «посредине между крайностями»; кроме того, «среднее не смешивается ни с одной из крайностей, те же частенько сходятся, и бывают порой люди трусодерзки, либо в чем-то небрежны, в чем-то скупы, и вообще в дурном смысле незаурядны»79.
Михаилом Эпштейном в работе «Стереоэтика. Двойственность добродетели и “алмазно-золотое правило”» обосновывается представление о моральном поступке не как о единственно возможном действии, но как о лежащем в подвижном континууме между двумя добродетелями – например, мужеством и благоразумием.
Там же. С. 39.
Там же. С. 105.