Мой отец Лаврентий Берия. Сын за отца отвечает…. Серго Лаврентьевич БерияЧитать онлайн книгу.
им: «Займите какие-то скромные должности, вас нужно сохранить для Грузии». Именно благодаря отцу остались в живых некоторые писатели и философы; например, Константина Гамсахурдиа, Шалва Нуцубидзе…
– Нуцубидзе ведь сидел в тюрьме?
– Он «сидел» в своей московской квартире и переводил на русский язык «Витязя в тигровой шкуре» по рекомендации моего отца… Отец убеждал Шалву: «Переведи поэму, ты же блестящий поэт… Мы покажем твою работу Иосифу Виссарионовичу – душа грузина не сможет на нее не отреагировать…». И в самом деле, – вы об этом наверняка знаете, – Сталин живо заинтересовался переводом Нуцубидзе и стал его фактическим редактором… Позже Шалва Нуцубидзе, человек смекалистый и остроумный, постоянно подчеркивал, что Сталин даже помог ему перевести одну строфу. Однако никогда не указывал, какую именно… Критики, опасаясь случайно задеть сталинскую правку, восхваляли весь перевод! Правда, он заслуживал похвалы и без этой маленькой хитрости переводчика.
– Я вижу в вашей библиотеке книги Константина Гамсахурдиа. Вы рассказывали, что он часто бывал в вашей семье, дружил с вашим отцом. Чего там скрывать – кое-кто склонен объяснять тайное покровительство Гамсахурдиа «мингрельским патриотизмом» Берия…
– То, что отец неравнодушно относился к Мингрелии, как говорится, к своей малой родине, однозначно. Он разговаривал с мамой до конца дней своих по-мингрельски. Это было их естественной потребностью. То, что отец интересовался историей колхов, лазов, мингрелов, – тоже факт.
Возможно, он ценил Гамсахурдиа прежде всего как превосходного знатока и неистового певца этой истории. Вместе с тем отец не раз советовал писателю, скажем так, порвать со своим буржуазно-декадентским прошлым. Были у него и более резкие выступления в адрес Гамсахурдиа. Вообще же отец был против мингрельского сепаратизма. Я хорошо помню седобородого Исака Жвания, человека, одержимого идеей мингрельской автономии.
– Он даже газету издавал на мингрельском!
– Вот-вот! Однажды мы всей семьей заехали в Зугдидский краеведческий музей – отец ездил по Западной Грузии в связи с осушением колхидских болот, – и там впервые увидел Жвания. Он упрямо спорил с отцом, доказывал свою правоту, не внимая никаким доводам о вреде мингрельской автономии. Как я сейчас понимаю, «мингрельское дело», состряпанное в 50-е, началось с провоцирования таких наивных, по-своему честных и порядочных людей, как Исак Жвания. В грузинской ЧК, по-видимому, существовали силы, связанные с Ягодой, а потом и с Ежовым, которые были заинтересованы в устранении отца. Собрав веские компроматы, они выступили бы против Берия. Этим «делом» активно занимался, как потом выяснилось, наркомвнудел Грузии Киладзе.
– Вернемся все-таки к прежнему вопросу: о роли Берия в судьбе грузинской интеллигенции…
– Мне очень трудно на него ответить. В 1937 году отец был руководителем республики и в любом случае он несет ответственность за события, произошедшие там, хотя я доподлинно знаю, что далеко не во всем он виноват. Обратимся, например,