Танец на тлеющих углях. Инна БачинскаяЧитать онлайн книгу.
висит в грешной спальне. И это еще не последнее его пристанище.
Ирина прикасалась к его лицу – проводила чуткими пальцами по зажившей царапине на щеке, губам, гладила плечи и грудь. Он вздрогнул и рассмеялся, когда она коснулась его живота.
– Я рассматриваю тебя пальцами, – пробормотала она.
– Хочешь нарисовать?
– Хочу запомнить. Тебе бы натурщиком работать, у тебя красивое тело. Хочешь, устрою?
– Только для тебя.
– Я подумаю. Хочешь, как он? – Она кивнула в сторону распятия.
Шибаев рассмеялся и мотнул головой.
– На кресте распинали еще и пленных, и рабов. Изображу тебя белым рабом с севера, варваром-германцем или викингом, с желтыми волосами, заплетенными в косичку с кожаной веревочкой.
– Почему на кресте? Изобрази лучше в драке.
– Нет! На кресте выразительнее. С запрокинутой головой и оскаленным ртом. С мощными плечами, ямой живота и согнутыми коленями…
– Садистка! У тебя все картины такие? С ямой живота…
– Почти. Потом покажу.
– А себя ты рисуешь?
– Конечно! Все время!
– На костре?
– Нет. В воздухе.
– Это как?
– Я – плясунья с гирляндами цветов на шее, с шестом в руках, в пышной короткой юбочке. Можно вместо шеста с красным зонтиком. Бегу по канату, пляшу, помираю со смеху – пусть смотрят зеваки и завидуют!
– Плясунья с зонтиком? Сама придумала?
– Нет. Придумал один человек… когда-то.
– Муж? – запустил пробный камень Шибаев. Момент был как раз подходящий, чтобы вспомнить отсутствующего супруга.
Григорьева рассмеялась:
– Художник придумал. Артист. Муж тоже артист, только в другой сфере. Делает деньги. Ему такое не придумать.
– А ты пляшешь? – Получилось не очень, вроде он осуждал ее, как в известной басне.
Григорьева снова рассмеялась и сказала:
– Плясунья, бегущая по канату, это не профессия, Саша, а характер.
– Не понял, – удивился Шибаев, чувствуя себя тяжеловесом, не поспевая за легкими стремительными мазками ее фраз.
– Что ж тут понимать? Любое человеческое существо может быть канатной плясуньей, это характер, это модус операнди, так сказать…
Она лукаво прищурилась. Шибаев знал, что такое «модус операнди» от Алика, который любил вставить, как он это называл. Вставить из латыни или английского для разнообразия и оживляжа, что производило неизгладимое впечатление на клиентов. Однажды Алик подарил Шибаеву листок с десятком-другим крылатых фраз на латыни вроде: да будет свет, через тернии к звездам, состав преступления, и ты, Брут, образ действия, и так далее. Шибаев налепил листок на стенку в «офисе», запомнил, но не пользовался, считая это выпендрежем. Да и случая не представлялось, если честно.
– И какой же модус операнди у канатной плясуньи?
– Балансирует, рискует, ставит на карту жизнь, идет до конца,