История в зеленых листьях. Светлана НинаЧитать онлайн книгу.
не правы, как и мы с тобой. Понять это – значит понять историю человечества. Её подвалы.
– История человечества – худший враг её будущего тогда уже.
– Или на ошибках учатся?
– Недостаточно.
7
Мира помнила мучительность того путешествия. После него дом уже не был прежним. А навязчивое ощущение хода времени и его безвозвратности только обострилось вдали от привычной среды обитания.
Западная цивилизация так мечтает сбежать в тропики и негу от давящего севера, забыться вдали от суеты. Но в жизни нет рая. Земля – чистилище, совмещающее ужас и красоту на одной улице. И в хижине у моря свои беды. Побег – не искупление, а рубеж, несущий новые муки и новые вспышки благоденствия. Жизнь – борьба и работа, и Мира всё отчётливее осознавала необходимость сталкиваться с ней лбом и натыкаться на мнения узколобых. Чтобы неудовлетворённостью настоящим растормошить сок грёз.
Люди расходятся не потому, что что-то выгорело или иссякло. А потому, что понимают: нарушен какой-то непреложный баланс их удобства, в чём бы оно ни заключалось.
– Ты любишь нарушать правила, – сказал он ей у трапа самолёта, выкидывающего их обратно в монолитный массив сожалений и словно мстящего за что-то ветра. Мире хотелось лишь молчать, чтобы в неосознанном прерываемом сне добраться до собственного дивана и расплескаться по нему. – Тебя заводит мысль, что ты плохая девочка, что ты исключительная, раз можешь переступать через что-то. Но ты не плохая. Тебе просто скучно. Ты ищешь впечатлений, тянешь из людей их чувства и жизнь. И они это ощущают.
Мира не верила своим ушам. Ей никогда не было скучно с пятидневной рабочей неделей и кучей увлечений. Напротив, всё больше истово хотелось просто задёрнуть шторы и не вылезать наружу. Скука – признание, что в жизни нет ничего взамен. А её жизнь фонтанировала, хоть и не всегда приятным. Фонтанировала настолько, что своим переизбытком будто забивала её личность и мечты, не давая им пробиться.
– Ты сам всегда говорил про правила и смехотворность тех, кто их соблюдает.
– Значит, я ошибся. Не всё так однозначно. Ты сама любишь повторять это.
– Ты струсил, – догадалась она, не желая раскрывать глаза сама себе.
– Есть вещи важнее юношеской потребности идти наперекор всему.
– А если это не юношеская потребность, а стиль жизни? Свобода духа.
Мира почувствовала, как тяжело стало дышать. Она была убеждена, что он её друг, что они двое против всех, Сид и Нэнси, Исида и Осирис… Она ведь тоже способна оплакать, а затем воскресить силой своей самоотверженности. Отозваться на любовь – уже быть влюблённым. А он же тогда отозвался! Эта завораживающая рок-н-ролльная связь должна была родить нечто долгосрочное, непримиримое против остальных… То, о чём Мира столько мечтала, создавая себе воображаемых друзей в противовес тем, которым всегда чего-то недоставало, и со временем они растворялись где-то в пучине двадцать первого века. Тим так привлекал своей особостью, непохожестью на неё, дополняя её суждения оголтелым