Савва Морозов: смерть во спасение. Аркадий СавеличевЧитать онлайн книгу.
из своего Покрова на шарабане прикатил. Набирать для нового дела людишек приходилось из окрестных крестьян, не знавших ничего.
– Ткач?
– И ткач, и рыбак, и лесоруб. Какая потреба? – ответил Савва, хотя уже догадался о цели купеческого приезда.
– Мне ткач потребен.
– Платить хорошо будешь?
– А сколько заработаешь – все твое. Рюмин-то отпустит?
– Я оброчный. Деньгой с ним разговариваю.
– Смел, парень! А смелость и до Покрова доведет.
– Может, сразу до Москвы?
– Далеко берешь, парень. Вначале в Покрове хоть покажи себя. Сговариваемся?
– Сговариваемся, стал быть.
– Тогда садись в мой шарабан.
– Погоди, хозяин, – назвал его как должно работник. – Надо с женой хоть попрощаться.
– И то дело. Прощайся, да не на кровати только!
Пересмешником оказался купец. Видно было, что дела у него шли хорошо. Савва в пять минут попрощался с Ульяшей, со всей своей голопузой тройней и с небольшим собранным узелком скакнул в шарабан к купцу. Ну, хозяин, вези на своих рысистых!
Рысак был хорош. Прямиком от детской домотканой тканины вынес в лучшие ткачи купца Кононова.
Купец нарадоваться не мог: эк ему повезло с ткачом! За что ни возьмется – все в руках горит. На прежней допотопной фабричке он по шерсти работал – шелку почти не видывал. Настоящих шелкоделов, выписанных купцом из заграницы, и было-то всего трое: золотом платить приходилось. Холопские же рукосуи, которых он потихоньку уводил от окрестных помещиков, только рвали дорогую ткань – пори не пори, штрафуй не штрафуй. А этот двухметровый детина как в люльке шелковую бобину, ростом с новорожденного дитяти, знай выкачивал-укачивал да в усладу такому младенцу псалмы напевал. Дела не было купцу Кононову, что ткач из староверов. В этих недалеких подмосковных лесах половина была таких. Не все же в свое время за Волгу, на Керженец, от патриарха Никона убежали. Многие и здесь проживали. А как недавняя чума, года 1771, на треть Москву вымела, старые заводилы и ударили лбами перед любимцем Екатерины, графом Григорием Орловым, посланным из Петербурга на битву с московской чумой. Так возопили: «Пожалей нас, батюшка, дозволь на Рогоже законный скит возвести. А уж мы ради матушки-царицы, да и ради тебя, кормилец, старым Христовым именем чуму из Москвы непременно изгоним».
И что ты скажешь – изгнали! Потому что не пьянствовали во время беды, а божью чисть да гладь держали. Как похоронили всех несчастных да омыли-окурили восточные пригороды за Рогожской заставой, в чистом поле, и поднялся новый посад.
Светлейшему графу Орлову, с божьей двуперстной помощью победившему чуму, общий нижайший поклон был от всего московского и подмосковного старообрядчества. Подношения, само собой, согласно золотому чину. На радостях и новая милость от Екатеринушки, разгневанной было на Гришу. Дали вольную волю строить Божьи храмы и креститься двумя перстами, как встарь.
Когда Савва Морозов, в бытность еще рыбарем, сворачивал на ночевку с Владимирки