Возвращение в Египет. Владимир ШаровЧитать онлайн книгу.
ты «Мертвых душ» окончил,
Шепнул ли кто тебе, мой дорогой,
О том, что ты – Ващенко-Захарченко,
Не кто иной, как Чичиков второй?
…Боюсь, нечто подобное ждет и меня.
Дядя Артемий – Коле
Вопрос «что делать и пошла ли бы жизнь по-другому?» был сложным всегда.
Дядя Петр – Коле
Ранний Гоголь считал, что ничего поделать нельзя. Что будет, если тронуть, видно по его «Старосветским помещикам». Не стало Пульхерии Ивановны, и всё под откос. Сначала чиновная опека, а потом такое запустение, что и татары бы позавидовали.
Дядя Петр – Коле
Мне, как и Святославу, кажется, что «Миргороду» и «Старосветским помещикам» еще не хватает регулярности. Идет улица – и вдруг посередине дом. А улица, или, вернее, проулок куда-то загнулся, пропал в огородах. Скупкой душ Чичиков в поэме выстроил дворян, как на параде. Теперь, будто император, объезжает строй.
Дядя Ференц – Коле
И критики, сочтя поэму Николая Васильевича дворянским смотром, опечалились, что явившиеся на него оказались не годны к службе. Тетя Вероника – дама больших страстей, та и вовсе говорит, что «Мертвые души» – дворянский смотр перед лицом жизни и смерти.
Дядя Святослав – Коле
Что Чичиков, что Хлестаков работали с изящной легкостью. Умели организовать пространство. Строили вокруг себя. Поставят народ, выровняют, затем принимают парад. Критикам Гоголя это не понравилось. Когда земля ложится под первого встречного, с готовностью отдается любому мошеннику, она – блядь, а не святая.
Дядя Артемий – Коле
Если всё же начнешь писать, помни: литература по своей сути вещь воровская, даже людоедская. Берешь чужую жизнь, прав на которую у тебя нет и не может быть, а дальше, так или иначе переварив, присваиваешь.
Дядя Степан – Коле
Писатель, чьи вещи не умирают вместе с ним, через полвека-век делается персонажем романа, который есть его жизнь. Даже если ты сказал о себе всё, что хотел, озаботился прилюдно обнародовать точное, выверенное завещание, это ничего не меняет. Написанное прежде расцветит твой образ, в худшем случае останется свидетельством, что тема выбрана неспроста. В общем, права мертвых никого не волнуют.
Коля – дяде Артемию
Прочитал психоаналитиков Ермакова и Сегалова, прочитал Розанова, Мережковского, других и теперь думаю, что продолжать «Мертвые души» не надо. То время прошло и уже не вернется. Возможно, оно кончилось еще при Гоголе, посему он и не дописал поэму. В любом случае жизнь Ник. Вас. сейчас занимает нас больше им написанного. Дядя Степан прав: литератор – та особь, которая всё, что считала нужным, сказала о себе сама, но кого это останавливает? Впрочем, в умалении есть смысл. Гоголь – персонаж чужой истории – уравновешивает конструкцию, возвращает ей справедливость. Так, если взять на круг, все мирятся на огромном, очень редком даре и его медленном, неостановимом угасании. Не то чтобы Николай Васильевич, как оглашенный бегая из города