Третье рождение Феникса. Наталья СолнцеваЧитать онлайн книгу.
площадке стояла его новенькая «Ауди». Садиться выпившим за руль он не привык, но не ловить же такси? Три рюмки – это не так уж и много. Он медленно, осторожно выехал на шоссе и через двадцать минут был уже у дома Феликса на улице Плеханова. На двери подъезда стоял кодовый замок. Тарас нажал нужные кнопки и оказался в просторном, чистом парадном. Лифт мягко заскользил вверх, на пятом этаже остановился. Тарас вышел. Дверь в квартиру Феликса была открыта, он это сразу почувствовал: обычно она прилегала плотно, почти без щели.
Михалин остановился, прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука. Он зачем-то посмотрел на лестницу, и вверх, и вниз – там никого не было. Тогда Тарас потянул дверь на себя, и она мягко, плавно подалась, открылась… В прихожей царил беспорядок – все было разбросано, перевернуто вверх дном. То же творилось и в гостиной, и в спальне, и в кабинете хозяина. Феликс лежал на полу кабинета рядом с письменным столом, лицом вверх. Из его груди торчала рукоятка ножа.
Все это было настолько нелепо, даже в чем-то театрально, что показалось Тарасу бредовым видением, которое вот-вот рассеется. Но видение не исчезало. Надо было что-то делать… Он приблизился к телу, наклонился, хотя сразу понял: Феликс мертв.
Глава 2
– Посмотри в ноты, – устало сказала Маша, глядя мимо ученицы в окно, за которым сплошной стеной валил снег. – Ты путаешь аккорды.
Девочка исправила ошибку, но следующий такт снова сыграла фальшиво.
– Хватит… – вздохнула учительница. – Поработай над этим дома. А сейчас открывай сонату…
Девочка заиграла Гайдна[1], поминутно сбиваясь и делая остановки. Маэстро сошел бы с ума, услышав, как безбожно коверкают его произведения. Но Маша – Мария Варламовна Симанская – за годы работы в музыкальной школе и не к такому привыкла. Она молчала, терпеливо постукивала ногой, помогая ученице соблюдать ритм.
– Раз-и, два-и… – бормотала та, кивая от усердия головкой с рыжими косичками.
Уроки были невыносимо однообразны, скучны, как и надоевшие снежные сугробы, похоронившие под собой маленький глухой городок Костров. Третьи сутки мела метель, не прекращаясь ни днем, ни ночью. Мутная пелена отрезала городок от окружающего мира, и казалось, будто это – последний остров на краю туманной белесой бездны.
По утрам солнце стояло на низком небе серебристым пятном, из труб курились дымы, деревья потрескивали от стужи. А по бокам тротуаров громоздились снежные горы.
Хорошо было заходить с мороза в тепло деревянного здания школы, где в печах трещали дрова, крашеные полы были чисто вымыты, в окна классов заглядывал пушистый от инея и снега старый сад…
– Чай пить будете? – спросила пожилая уборщица Матрена Карповна, робко приоткрывая дверь.
Мария Варламовна степенно кивнула, и дверь бесшумно затворилась. В Кострове привыкли уважать учителей, особенно учителей музыки. Уметь играть на фортепиано, скрипке или аккордеоне считалось признаком хорошего тона, и все зажиточные
1