Промышленникъ. Алексей КулаковЧитать онлайн книгу.
дописал последнюю строчку и застыл в легкой задумчивости, не обращая внимания на детей, осторожно выкладывающих на стол свою добычу. Большая связка баранок, троица витых калачей, опять связка, только уже золотисто-коричневых сушек. И диво дивное, до сего дня не гостившее на столе ни единого разу, – золотистый «кирпич» ситного хлеба[6]. Вкусного и при этом неимоверно дорогущего, особенно для простых работяг. Одно слово, господская еда… Отдельной горочкой лежали сладости, дюжина румяных булочек с изюмом – брат разрешил, если сдача останется.
– Ну что же, неплохо.
Гурьян тем временем сделал страшные глаза и цыкнул на сестру, вознамерившуюся на полном серьезе напоить известного на весь Сестрорецк фабриканта свежезаваренным иван-чаем[7]. Ну не дура ли? Впрочем, что с нее взять – малявка еще, соображения никакого. Все так же молчаливо выпроводив младших обратно на свежий воздух, парень кинул быстрый взгляд на своего работодателя и с облегчением вздохнул – тот медленно листал свой блокнот и, казалось, вообще не замечал никакой суеты вокруг себя.
– Добавить больше нечего?
Непроизвольно вздрогнув – до того неожиданно прозвучал вопрос, Гурьян энергично помотал головой из стороны в сторону, показывая, что выложил все без утайки и до самого что ни на есть донышка.
– Отец у тебя на Сестрорецком казенном работает? О твоем приработке знает?
Не удивившись такой осведомленности (а также тому, что фабрикант не спрашивает, где мать), подросток тихо ответил:
– Да, на нем. Нет, не знает – я ж никому, как вы и сказали!.. Правда, батя меня порасспрашивал малость, так я ему все, как и положено, – мол, так и так, хорошее место нашел, часто важные господа с фабрики ходят. И денег всех не показывал.
Непонятно чему улыбнувшись, мужчина продолжил:
– Молодец. Теперь: зачем и почему именно я приходил к тебе.
Одновременно со словами работодатель достал небольшую картонку и стал что-то писать на ее обороте.
– Осенью ты занимался своей работой и во время нее нечаянно подслушал мой разговор с господином Долгиным. Я говорил о том, что в фабричную школу можно принимать детей и со стороны. А недавно ты набрался смелости, дождался, пока я к тебе подойду почистить обувь, и похлопотал за своих младшеньких – в ответ я обещал подумать. Запомнил? Мне стало интересно, и я сам тебя нашел, чтобы дать ответ. Все. Запомни, как «Отче наш», и остальным то же самое говори – понятно?
– Как не понять, вашсиятство! Только все одно, как-то оно не очень. Ну, история эта. Кто я и кто вы, чтобы вам самому до меня ходить…
Гурьян стремительно постигал азы конспирации. И даже, удивляясь самому себе, рисковал высказать свое сомнение вслух, но уж больно легко было говорить правду своему работодателю. Да и вообще, разговор с ним был очень необычен – несусветный богач, да к тому же и самый настоящий аристократ, а совершенно не кичился своим высоким положением.
– Я перед тобой два дома
Хлеб, испеченный из просеянной сквозь мелкое сито пшеничной муки, очень нежный и вкусный.
Растение, использовавшееся как заменитель чайного листа, – крестьяне и рабочие Российской империи иван-чай сами собирали, заваривали и пили с большим удовольствием.