Котенок Господа Бога. Рождественские истории. Людмила ПетрушевскаяЧитать онлайн книгу.
зрением на происходящее, отвечал, что не положено.
Дети долго не усидели, они начали бегать по помещению и прятаться под столом. Потом они что-то заметили, скопились у барьера, где каменно стоящий дежурный в фуражке охранял проход, и воззрились на его кобуру, перешептываясь. Мелкий Санёк даже потянулся потрогать.
– Макаяв, – сказал Санёк. Он почти уже коснулся пальчиком кобуры, но мент придержал ее повыше, сделав движение своим полным бедром, а потом, как луна за тучу, частично зашел за барьер.
– Не, не «макаров», – отвечала Полинка.
Тут хлопнула входная дверь, и мент воскликнул:
– Уберите детей! Быстро!
Варвара подскочила и отвела потомство снова за стол.
Группа милиционеров ввела в отделение людей – двух мужчин и женщину, по виду продавцов с рынка.
Их пропустили за барьер, и они исчезли за поворотом.
Юная Вероника опять завопила:
– Почему тех пустили, а нас нет? Нарушение Конституции!
– Да! – воскликнул папа. – Мы тоже имеем все права пройти и узнать, что с нашим сыном! Где он и что с ним творят тут, понимаешь! Почему не пускаете? А? Молчите?
Этот отец семейства в момент произнесения речи стал удивительно похож на свою дочь, особенно низким голосом, большим выразительным ртом, очками и какой-то многозначительной полуулыбкой. Ему не хватало только прически «каре» с челкой.
На что дежурный, убравшийся полностью за барьер (дети снова подошли близко к кобуре), обозленно отвечал:
– Та че, та то не люди были, а преступники! Вы че вообще, не понимаете, где тут находитесь?
Пораженные посетители вытаращились, и, видимо, каждый стал вспоминать, какие они были внешне, те преступники.
Воодушевленный мент продолжал:
– И вы че тут распускаете здесь по отделению детей! Не положено! Вообще тут нельзя, сказано?
Варвара оттянула ребят и опять усадила их за стол:
– Будете рисовать?
Потомство молчало.
Варвара порылась в сумке и вдруг увидела на барьере кипу листочков.
Она подошла и взяла оттуда сколько взялось со словами:
– Можно я напишу заявление?
Потому что если лежит кипа бумаги, то она лежит для того, чтобы на ней писали, верно же?
– А ручку можно?
Дежурный без слов, но со страдальческим выражением лица, не глядя, протянул ей казенную ручку. Видимо, тут существовал непреложный закон, право посетителей требовать письменные принадлежности.
– А еще ручку можно?
Дежурный покопался у себя на столе и выдал карандаш.
Варвара разложила перед детьми добытое. Они нехотя начали чиркать по бумаге.
– А мне? – завопил Санёк. Он уже готов был заплакать.
Сестра Ивана нашла ему в своей сумке толстый черный фломастер.
Младшая обиделась, что ей достался простой карандаш, и она стала бормотать:
– Я этим франым карандафом не буду рифовать, бы-линн.
(Дети посещали садик и частенько приносили