Страсти по рыжей фурии. Татьяна ТронинаЧитать онлайн книгу.
не Полесье, но всю нашу съемочную группу завезли в жутко глухие места, где не было ни одного намека на цивилизацию и до ближайшего райцентра в случае надобности приходилось добираться часа два на старом «уазике» (фильм-то был малобюджетным). Мы жили в ветхих вагончиках, умывались водой из колодца, пухли от укусов невероятного количества комаров, но режиссер был в полном восторге от натуры. Пока он жил в ухоженной Англии, а потом в чинной Германии, очень отвык от российских диких просторов.
Другие актеры довольно терпеливо переносили весь этот кошмар. Я же, вероятно, по избалованности своей и недостатку опыта, была в ужасе. И непременно бы сбежала, если б знала, в какую сторону.
Мою героиню по ходу сюжета несколько раз пытались изнасиловать то красные, то белые, а в перерывах страстно хотел убить какой-то полоумный деревенский дядька. Близкие родственники ее били, заставляли заниматься тяжелым сельским трудом... Правда, моя героиня тоже была не лыком шита – дядьку она убила сама, красных с белыми оставила с носом, а от работы отсиживалась на болотах. Полный мрак.
Я ходила с утра до вечера в драной ветоши, которую и одеждой-то назвать стыдно даже для времен коллективизации, да еще для убедительности вымазанная болотной грязью. Перед каждой съемкой мне делали колтун из волос на голове.
Привыкшая к городским удобствам чистюля, я едва не умерла от отсутствия ванны и чистого белья. Иногда мне просто не хватало сил смыть с себя вечером грязь, я плакала и проклинала все на свете, каждый день мечтая о Москве, о Мите и моей хорошенькой квартирке. Я утешала себя только тем, что роль у меня второстепенная, что главной героине еще хуже, поскольку ей не удалось-таки отбиться от белых.
Целый месяц мы проторчали в этой глуши, а потом вернулись в Москву и доснимали оставшиеся сцены в павильоне. Фильм еще не был закончен, а я уже дала себе слово больше никогда не связываться с кино... Только театр!
В мое отсутствие Митя жил у меня дома, ухаживал за Луи, который к моему возвращению превратился в огромное, очень флегматичное существо, больше похожее на свинью, чем на молодого кота.
– Как же ты долго, – с тоской произнес Митя, когда мы отмечали мое возвращение. – Еще чуть-чуть – и я бы умер без тебя.
– Что, правда? Как чудовище в «Аленьком цветочке»?
– Ты считаешь меня чудовищем? – немного обиделся он. Митя был самолюбив, впрочем, как и все остальные мужчины в мире. – К тебе там никто не приставал?
– Нет. Я была такой чумазой, что ко мне и подойти близко было страшно.
– А говорят, все эти режиссеры и прочая богема – страшно порочные люди, для них чем хуже, тем лучше...
– Митя, я ведь тоже в некотором роде богема...
– А тебе кто-нибудь там понравился?
– Никто.
– Этот актер, что сыграл главного героя, – очень стильный мужчина...
– Митя, с нами была его жена, которая играла Марийку, главную героиню то есть, она к нему никого на пушечный выстрел не подпускала. Даже если бы я захотела добиться взаимности