Фонарщик. Мария КамминзЧитать онлайн книгу.
отворил калитку, и они вошли в узкий дворик, который тянулся вдоль приличного на вид двухэтажного дома. Они миновали несколько окон и, подойдя к маленькой двери с задней стороны дома, старик открыл ее и ввел девочку в свою комнату. Холод пробирал Герти до костей; от долгой ходьбы по тротуару ее босые ноги посинели.
Комната была нетоплена; в глаза невольно бросались грязь и беспорядок. Тру поспешил отнести свою лестницу и тряпку за перегородку, затем, вернувшись с охапкой дров, развел огонь в очаге. Через несколько минут пламя весело загудело, и комната быстро прогрелась. Подтащив к очагу старую деревянную скамью, фонарщик постелил на нее свой толстый, подбитый мехом плащ и, взяв маленькую Герти на руки, бережно посадил ее на это теплое и удобное ложе, а сам принялся готовить ужин. Старый холостяк, Труман все умел делать сам.
Когда чай был готов, он налил большую чашку, положил в нее много сахара, налил молока, вынул из маленького буфета краюшку хлеба, отрезал длинный ломоть и протянул девочке. Видно было, что она не привыкла к такой роскоши; Герти ела и пила с таким удовольствием, что Труман даже не притронулся к еде, а только с нежностью смотрел на свою гостью.
Труман Флинт в пятнадцать лет остался сиротой. Он брался за любую работу: был и разносчиком газет, и извозчиком, и пильщиком, и носильщиком. Прежде чем стать фонарщиком, он служил чернорабочим на большом складе у одного богатого, но очень хорошего человека. Однажды на работе его придавило тяжелым бочонком, и он чуть не умер. Долгое время его не надеялись спасти, а когда, наконец, опасность миновала, его здоровье восстанавливалось так медленно, что только через год он снова мог начать работать. Эта болезнь поглотила все его сбережения. Хозяин, не оставивший его в нужде, прислал хорошего доктора и заботился о том, чтобы за больным был должный уход. Но поправиться совсем Труман уже не смог. Тяжелая работа стала ему не под силу. И тогда-то хозяин, ставший для него добрым другом, устроил его на место фонарщика. Конечно, жалованье было маленькое, но Труман иногда имел посторонний заработок – он нанимался колоть дрова, сгребать снег.
Теперь это был коренастый старик лет шестидесяти, с простым добрым лицом. Жил он одиноко, и у него был только один друг – псаломщик в ближней церкви, такой же нелюдим, как и он сам.
Мы оставили Герти в тот момент, когда она заканчивала свой ужин. Теперь она лежит на широкой скамье и крепко спит под теплым одеялом; под головой у нее подушка. Тру сидит подле нее; он держит в своих грубых руках худенькие пальчики девочки и время от времени поправляет на ней одеяло. Герти тяжело дышит, нервно вскидывается и громко бредит. Тру слышит, как она умоляет: «О, не топите моего котенка! Не топите его!» Потом вдруг пугается и кричит: «Она поймает меня! Она схватит меня!» Или же просит трогательным, молящим голоском: «Добрый старичок, оставьте меня у себя, прошу вас!..»
Крупные слезы катятся из глаз Трумана Флинта и текут по его морщинистым щекам; он кладет голову на подушку, прижимает к своей щеке личико Герти и гладит рукой ее спутанные волосы.
– Поймать тебя? – шепчет он. – О нет! Ты останешься у меня, дорогая малютка, обещаю тебе. Ты одна на белом