Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны. Александр ХарниковЧитать онлайн книгу.
(4) августа 1854 года.
Борт учебного корабля «Смольный»
Джеймс Арчибальд Худ Катберт, пациент
– Ники! Рад тебя видеть! – закричал я, увидев высокую фигуру моего нового друга на пороге кубрика.
– Добрый день, Джимми! Привет тебе от сестры. Я ее вчера видел.
– Ну вот, видел ее вчера, а привет передаешь только сегодня! Не стыдно? Шучу, шучу. Расскажи, как там она?
– Трещина кости руки, пара небольших ран – там, где китовый ус корсета впился в… ну, ты понял. А так все у нее хорошо, и она находится в весьма боевом расположении духа. Меня вначале невзлюбила, – и тут Ники улыбнулся, показав, что это было лишь вначале.
– А почему? – поинтересовался я.
– А потому, что она определила по акценту, что я – янки. А янки она не слишком жалует.
– Интересно, очень интересно… Прошлым летом мой приятель по колледжу Нью-Джерси был у нас в гостях. Он настоящий янки, из Коннектикута, не чета тебе, нью-йоркцу. И ничего, Мейбел с ним вполне дружелюбно разговаривала.
Ники замялся. Было видно, что что-то он недоговаривает. Но он всего лишь сказал:
– Для нее янки – это те, кто пытается всячески навязать свои порядки Югу.
Я задумался.
– Да, так оно и есть. Но есть северные политики, и есть нормальные северяне. И с ними у меня проблем не было. Ну, да ладно, что ты ей сказал такого, что она к тебе сразу стала относиться лучше?
– А то, что я согласен. И что я за свободу Юга. Хотя и против рабства.
Да, подумал я, странная логика, однако. Как одно (свобода Юга) сочетается с другим (отмена рабства)?
Вслух же я сказал:
– Ники, рабство – краеугольный камень нашей экономики. Без него у нас просто некому будет рабо-тать на плантациях. Хотя, конечно, того, о чем написала эта гадина Бичер-Стоу в своей «Хижине дяди Тома», у нас почти не бывает. Но из-за ее писанины от меня отвернулись многие мои сокурсники с Севера.
– Знаю, – улыбнулся мой собеседник, – если здоровый молодой раб стоит от двух с половиной тысяч долларов, какой дурак будет их просто так калечить?
Я присвистнул.
– Вот именно. Но тогда почему ты против рабства?
– А вот представь себя на месте раба. Да, тебя кормят обычно неплохо, да, твою старость обеспечат, но ты все равно несвободен. Нравится тебе такое?
– Многие мои знакомые тебе скажут: негры – это не совсем люди, они, скорее, скот. Да и вообще рабство – для их же блага. А я не знаю, что и думать. Ведь я вырос на плантации, где у меня всегда были и кормилица, и слуги, и товарищи по игре – все негры. Не скажу, чтобы они были похожи на скот. Они такие же люди, как и мы с тобой.
– Вот поэтому я и против рабства, – улыбнулся Ники. – Другой вопрос, что делать с ними, когда они станут свободными? И этот вопрос нужно будет заранее проработать. А то… – и он вдруг замолчал со странным выражением лица.
Да, он и здесь чего-то явно недоговаривал, но я решил на него не давить. Пока не давить. И сказал в ответ:
– Есть