КРАТКИЙ КУРС ОПЕРНОГО БЕЗУМИЯ. Вадим ЖуравлевЧитать онлайн книгу.
нота, фермата.
Оперы превращаются в парад оперных звезд, расставленных по рангу. Первое сопрано и кастрат имеют до семи сольных арий, другие исполнители – по пять, тенор как голос почти никому не интересен. Ансамблей почти нет, за три часа оперы найдется, может быть, пара-тройка коротких дуэтов. Действие двигается вперед не музыкой, а речитативом – надо быстро рассказать под сухой аккомпанемент все, что случилось, а потом ария позволит помучиться, пострадать, погоревать.
Оперы пишутся к определенным периодам – карнавалам, в католических странах в пост не разрешено исполнять оперу. Поэтому в тот момент, когда это разрешено, возникает невиданная конкуренция антрепренеров, они заказывают сочинения, которые надо писать быстро и с учетом голосов нанятых исполнителей. Все это приводит к тому, что композиторы воруют друг у друга или у самих себя, никто не брезгует плагиатом. Да и сегодня, когда в Москве каждую неделю звучит какая-нибудь барочная опера в концертном исполнении, отличить одну оперу композитора Николы Порпоры (1686—1768) от другой практически невозможно.
Ходульность побеждает здравый смысл. Конечно, есть и комические оперы, но они любимы простонародьем и низкими слоями. В моде для аристократии и богатеев выспренний стиль: античная история, высокая литература вроде «Неистового Роланда», который становится источником сюжетов десятков практически неотличимых опер. Авторы либретто будут перевирать историю ради того, чтобы однажды потешить публику. Жизнь оперы коротка, никто не хочет слушать через месяц уже услышанное, надо писать новую оперу.
Войны ведут не только антрепренеры. Из уст в уста передаются рассказы о скандалах в гримерках, настоящие баталии происходят и там, ведь нарождается институт примадонны. В Лондоне у всех на устах вечные скандалы, которые устраивают между собой Франческа Куццони и Фаустина Бордони. Но все равно любым сопрано далеко до славы певцов-кастратов.
Появившиеся впервые в Риме на рубеже XVII века, они должны были заменить в церквях женщин. С одной стороны, церковь запрещала операции кастрации, а с другой – в эпоху барокко, когда в моде пышность, завитушки, неестественность и напыщенность, именно искусственный голос, в котором сплелось женское звучание и мужская мощь звукоизвлечения, олицетворяет эпоху. Сотни детей в Италии подвергаются кастрации ради светлого будущего, многие умирают прямо на столе у деревенского цирюльника. Но те, кому довелось вырваться на Олимп оперы барокко, навсегда остались легендой.
На сцене тоже далеко до реализма: мужские партии поют женщины, а женские – кастраты. Луиджи Маркези, например, требовал, чтобы его ария всегда исполнялась им на холме, в шлеме и с мечом и всегда начиналась словами «Dove sono?» – «Где я?». Но в сегодняшней истории мы чаще всего будем сталкиваться с именами Франческо Бернарди по прозвищу Сенезино и Карло Броски – иначе Фаринелли. В общем-то, несчастные люди, которые из-за операции в детстве страдали разными недугами, включая