Теплоход. Александр ПрохановЧитать онлайн книгу.
пять соратников. Причем Круцефикс отдалился на два шага, чтобы выглядеть неподвластной Есаулу персоной, и все время, малыми шажками, увеличивал расстояние.
Есаул мучился, испытывал отвращение, страдал от унижения, ненавидел.
Эти легкомысленные, вероломные особи во все века окружали властителей, восторженно роились вокруг престола фараона, трона царя, алтаря первосвященника. Мгновенно, едва кумир начинал слабеть, и возникало новое светило, они летели на его свет, окружали легковесной, мельтешащей массой, славословили, льстили, заискивали, тая в себе очередное предательство и вероломство. Это была та самая «светская чернь», которая на балах и раутах язвила Пушкина, мучила Лермонтова, распространяла гнусные сплетни, кидала подметные письма, клеветала, чернила, доводя до самоубийства. Эта была мошкара, легкокрылая, эфемерная, переносимая ветром, но эта мошкара была способна закусать и зажалить до смерти.
Здесь, на теплоходе, проявлялась феноменология власти, двигавшей людскими страстями, похотями, вожделениями, перемещавшая их от слабеющего полюса к тому, что наливался силой и крепостью. Точно так же возникала смертельная пустота вокруг последнего царя Николая, от которого отвернулись недавние придворные, камергеры, генералы, советники, оставив его одного на заклание, подсовывая «Акт отречения», равнодушно провожая на эшафот. Также предали Сталина его сподвижники и клевреты, бросив обессиленного вождя корчиться на полу своей подмосковной дачи, торопясь поскорей его схоронить, чтобы на могилу навалить ту самую «гору хлама и мусора», о которой провидчески говорил престарелый слабеющий вождь. Та же участь постигла жовиального Хрущева, любимца интеллигенции, обреченного после опалы на унизительное одиночество, тщетно взывавшего к прежним друзьям, – вмиг отпрыгнули бессчетные подхалимы, сонмы льстецов, торопящиеся кинуть в него ком грязи.
То же самое испытывал сейчас Есаул, слыша насмешки, ловя ядовитые взгляды, наблюдая, как очередная актриса или политолог перебегают к Куприянову, брезгливо стряхивая с себя сам воздух, зараженный дыханием Есаула.
Был еще один человек, на которого сыпались насмешки, щипки, шаловливые и злобные выходки. Горбун, маленький, облаченный во фрак, с бабочкой-галстуком, тоже явился на церемонию и сразу же стал мишенью толпы. На него стали указывать пальцем, якобы невзначай толкали. Эстрадный пересмешник пригнулся, ссутулил спину, изображая горбуна, на согнутых ногах пристроился сзади калеки. Молодые певички из «Фабрики звезд» окружили его и стали водить хоровод. Синие печальные глаза калеки умоляюще смотрели на обидчиков. Худое лицо покрылось болезненным румянцем. Челядь, видя поведение господ, копировала их, желая угодить хозяевам. Прислужник, разносивший шампанское, с наглой усмешкой, присвистнув, пронес поднос с бокалами над головой горбуна, заставив его испуганно присесть, что вызвало хохот толпы. Женщина-мажордом, управлявшая церемонией, наклонилась к нему, как к малому ребенку, что-то жеманно сюсюкала, поглаживала по голове, одновременно навалив на него свои сдобные