1991. Дивный сон. Рукопись, найденная в тюремной камере. Сергей В. БойкоЧитать онлайн книгу.
это не сон. А если не будет? А почему так душно?
…Сергей срывает с лица полотенце и садится в постели, отбросив одеяло. Это тюремная камера. Сопят и храпят во сне заключенные. Утро. Бледнеет дежурная лампочка над дверью. Шконка Сергея в глубине камеры, у окна, на нижнем ярусе. Стукает, открываясь, кормушка на двери, и громкий голос врывается в помещение:
– Подъем!!! Трудовые резервы…
Камера отвечает сопением и храпом. Сергей вздыхает:
– Дивный сон!
Ложится и закрывает глаза.
4. ТЕАТР И МИФ
Был теплый воскресный день сентября. Мальчик Вольдемар играл с ребятами в войну на стройплощадке, среди остатков бетонных плит, груд кирпича, поломанных дверных обналичек и оконных рам. Строительство вступило в завершающую фазу отделочных работ, но и они не велись в тот день по причине выходного. Сторож отпустил приятеля, убрал посуду и закуску и теперь удовлетворенно дремал. Помех игре не было.
Видимо то, что никаких реальных помех и угроз «партизану» Вольдемару не было, он переполз через рельсы еще не убранного крана, подобрался к груде битого кирпича, выбрал осколок по руке, прикинул расстояние и швырнул свою «гранату» в окно первого этажа.
Звон стекла разбудил сторожа. Он вскочил на ноги, заметил ребят и закричал страшным со сна голосом. Ребятня бросилась наутек.
Волька остался лежать на своем месте. Он видел, как носится сторож, безуспешно пытаясь поймать кого-нибудь, как ребята ловкими перебежками покидают строительную площадку, как суетится друг Сергей на бетонных плитах, не решаясь прыгнуть вниз. Сторож тоже заметил его. И тут Сергей прыгнул. Он, наверное, зацепился ногой, потому что перевернулся и упал навзничь. И не смог подняться. Даже не попытался. Это очень удивило и разозлило Вольдемара и он крикнул:
– Серенька! Дурак! Спасайся!
Но ни сторож, ни друг Сергей не обратили на этот крик никакого внимания: Серенька лежал, а старик стоял над ним. Вольдемар вышел из своего убежища и подошел, изображая из себя постороннего. Но сторожа обмануть было невозможно, и уже через секунду он крутил Вольдемару ухо, ругался матом и все время пытался узнать, – мальчик никак не мог понять, что именно.
– За что? – дышал на него сверху сторож. – Ты думаешь, гад, ты стекло разбил? Ты меня под монастырь подвел, сукин сын! За что мне все это? Полному кавалеру Славы! Отвечай – за что?
Волька морщился от боли, но не кричал, скулил потихоньку, чтобы не привлекать внимания, чтобы никто не заметил его унижения. На площадку уже заглядывали взрослые, подъехала карета «скорой помощи», и постанывающего Сергея на носилках отнесли в машину.
– Скажешь, нечаянно – да? – не отпускал Волькино ухо сторож.
– Не!
– Что – не? Специально? Хулиганил?
– Не, дяденька! Пусти, больно. Чтобы взаправду было. Как жизнь!
– Что – взаправду?
– Чтобы страшно. Как война. Чтоб взаправду.
– Ах, чтоб страшно? Чтобы как война? А потом – дяденька, пусти? На-ка выкуси! Раз так – отвечать будешь по законам военного времени!
И сторож за ухо потащил