. Читать онлайн книгу.
во многом оставались крестьянами. В 1905 г. половина рабочих-мужчин еще имела землю, и эти рабочие возвращались в деревню на время уборки урожая. Очень большая часть рабочих жила холостяцкой жизнью в бараках, а семьи их оставались в деревне. В городе они чувствовали себя «на заработках».
Таким образом, между рабочими и крестьянами в России поддерживался постоянный и двусторонний контакт. Даже и по сословному состоянию большинство рабочих были записаны как крестьяне. Крестьяне и рабочие составляли тот «народ», который был отделен, а в критические моменты и противопоставлен «верхним» сословиям царской России.
Сохранение общинной этики и навыков жизни в среде рабочих проявилось в форме мощной рабочей солидарности и способности к самоорганизации, которая не возникает из одного только классового сознания. Это определило необычное для Запада поведение рабочего класса в революционной борьбе и в его самоорганизации после революции, при создании советской государственности. Многие наблюдатели отмечали даже странное на первый взгляд явление: рабочие в России начала XX в. «законсервировали» крестьянское мышление и по образу мыслей были «более крестьянами», чем те, кто остался в деревне[18].
Надо подчеркнуть очень важный факт, который в нашей упрощенной истории исключался из рассмотрения: главными носителями революционного духа среди рабочих к 1914 г. стали не старые кадровые рабочие (они в массе своей поддерживали меньшевиков), а молодые рабочие, недавно пришедшие из деревни. Именно они поддержали большевиков и помогли им занять главенствующие позиции в советах. Это были вчерашние крестьяне, которые пережили революцию 1905–1907 гг. именно в момент своего становления как личности – в 18–25 лет. Через десять лет они принесли в город дух революционной общины, осознавшей свою силу. На самых крутых поворотах революционного процесса эта низовая масса большевиков создавала такое положение, которое можно назвать вслед за Б. Брехтом «ведомые ведут ведущих».
Согласно теории В.И. Ленин считал, что России потребуется довольно длительный этап государственного капитализма. В 1918 г. готовились переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной государственного капитала (иногда и с крупным участием американского капитала). Но события пошли не так, как задумывалось, – началась «стихийная» национализация. Английский историк Э. Kapp в 14-томной «Истории Советской России» (до 1929 г.) пишет о первых месяцах после Октября: «Большевиков ожидал на заводах тот же обескураживающий опыт, что и с землей. Развитие революции принесло с собой не только стихийный захват земель крестьянами, но и стихийный захват промышленных предприятий рабочими. В промышленности, как и в сельском хозяйстве, революционная партия, а позднее и революционное правительство оказались захвачены ходом событий, которые во многих отношениях смущали и обременяли их, но, поскольку они [эти события] представляли главную движущую силу революции, они не могли уклониться от того,
Это же явление наблюдалось и до сих пор наблюдается в Японии.