Тайна персидского обоза. Иван ЛюбенкоЧитать онлайн книгу.
уж не хочется назад в санях возвращаться, – прихлебывая чай, простодушно заметил Иван Авдеевич и вдруг предложил: – А что, если нам сегодня еще и в гарнизон наведаться? А? Родион Спиридонович?
– Как пожелаете, Иван Авдеевич…
– Вот и славно… Вы уж не обессудьте, Агриппина Федоровна, но хотелось бы безотлагательно приступить к делам. Однако же, думаю, мое общество еще успеет вам изрядно наскучить, – вставая из-за стола, извинительным тоном выговорил надворный советник.
– Ну что вы! Буду с нетерпением ждать ваших рассказов о Петербурге, – прощебетала раскрасневшаяся от жарко натопленной печи и горячего чая Агриппина.
Полковник с гостем вышли во двор. Раскидистый клен уже сбросил листву, и только увитая плющом деревянная беседка, выкрашенная в летний зеленый цвет, горделиво смотрелась на фоне пристыженных из-за своей внезапной наготы деревьев.
– Ох и красота! Прямо райский уголок, – восторженно изрек Самоваров.
– В этом, поверьте, нет моей заслуги. Все благодаря моему тестю. Федор Архипович строил дом для себя, но недавно овдовел… А когда я попросил у него руки дочери, он подарил его нам, а сам поселился в хате бывшего казачьего старшины. Тут, знаете ли, после переселения казаков на новую линию станица совсем опустела, и дома обесценились. Вот тесть-то мой и не растерялся, скупил за бесценок сразу несколько подворий. На месте одного из них он сейчас строит второй каменный дом. Купец-то он ухватистый, дай бог каждому, своего не упустит.
– А что, Родион Спиридонович, горцы все еще балуют? Мне генерал тут занятную историю поведал об исчезнувшем обозном офицере: «Ушел, – говорит, – на службу и не вернулся».
– Да-да. Поручик Рахманов пропал. Как корова языком слизала! Ко мне дважды его жена приходила, вся в слезах. Она ведь с Агриппиной в одном положении – на девятом месяце, и тоже первенца ждет.
– А вы-то при чем? Он что же, под вашим началом пребывал?
– Нет, просто дружили семьями, и я собирался стать крестным отцом его будущего ребенка. Корней для меня как младший брат был, – потухшим голосом произнес полковник и подошел к колодцу. Он молча бросил в темную бездну ведро, поднял его, зачерпнул оловянной кружкой холодной воды и протянул Ивану Авдеевичу: – Не желаете?
– Благодарю, Родион Спиридонович, да ведь только что чайком баловался.
– Как знаете, – пробормотал Игнатьев и большими нервными глотками выпил до дна. – Ну что, в гарнизон?
– Да уж, пожалуй, – согласился Самоваров, придерживая цилиндр и развевающиеся от ветра пелерины крылатки. Непослушные куски материи вздымались при ходьбе, и это делало петербургского чиновника похожим на ветряную мельницу.
Столичный гость мало отличался по внешнему виду от местных состоятельных горожан и мог бы легко сойти за какого-нибудь судью или даже статского генерала, если бы не его широкий боливар – шляпа с большими полями, кверху расширявшимися цилиндром. Такого здесь еще не видывали! Даже в Петербурге и Москве этот головной убор носили лишь самые отчаянные