Иерусалимские дневники (сборник). Игорь ГуберманЧитать онлайн книгу.

      Очень часто нам от разных наших бед —

      и обида в их числе, и поражение —

      помогает своевременный обед,

      возлияние и словоизвержение.

      Уютно и славно живётся в курятнике;

      что нужно мне? – стол и кровать;

      порой к нам орлы залетают стервятники —

      духовную плоть поклевать.

      Я издаю стихи не даром

      и вою их, взойдя на сцену,

      своим актёрским гонораром

      я им удваиваю цену.

      Пускай любой поёт, как кочет,

      учить желая и внушать,

      но проклят будь, кто всуе хочет

      нам нынче выпить помешать.

      Нынче думал о России в полусне:

      там весной везде кудрявятся берёзки,

      а впитав тепло свободы по весне,

      распускаются лихие отморозки.

      Любое в мире текстов появление

      таланта между гнили и мудил —

      в такое меня вводит умиление,

      как если б это я его родил.

      По жизни моё достижение —

      умение вмиг и заранее

      надеть на лицо выражение,

      пристойное духу собрания.

      О чём предупредить они стремятся?

      Зачем уже который раз подряд

      ушедшие друзья мне ночью снятся

      и что-то непонятно говорят?

      Любая дребедень и залепуха,

      придуманная сочно и не бледно,

      влетая в оттопыренное ухо,

      уже не растворяется бесследно.

      Рутины болотная ряска

      взрывается вдруг и некстати,

      но всякая нервная встряска —

      полезна душе в результате.

      Российский нецензурный лексикон —

      великое богатство русской речи,

      и счастлив я, что капнул в сей флакон

      ту каплю, что не долили предтечи.

      Боюсь я, вот-вот прекратится

      во мне клокотание звука,

      и там, где курлыкала птица,

      поселится тёмная скука.

      Я столь же к женским чарам восприимчив,

      но менее, чем раньше, предприимчив.

      Смешно слегка для пишущего матом,

      но очень ощущенья эти часты:

      я чувствую себя аристократом

      из некой неоформившейся касты.

      Нет, судьба не лепится сама,

      много в ней и лично моего:

      смолоду не нажил я ума,

      а состарясь – выжил из него.

      Еврею строить на песке —

      вполне удобно и привычно,

      а что висит на волоске,

      то долговременно обычно.

      Когда я на прогулки пешие

      внутри себя порой хожу,

      то там такие бродят лешие,

      что криком я себя бужу.

      Когда-нибудь люди посмотрят иначе

      на всё, что мы видели рядом, —

      текущее время намного богаче

      доступного