Досужие размышления досужего человека. Джером К. ДжеромЧитать онлайн книгу.
сами по себе не так уж тяжки, и если бы дело было только в них, то что за беда! Разве переживал Робинзон Крузо из-за заплаты на штанах? Я не припомню, он вообще-то носил штаны или ходил в таком виде, в каком его изображают в пантомимах? Если даже его ботинки прохудились насквозь – что из того? Не суть важно, если его зонтик был не из шелка, лишь бы дождь не пропускал! Робинзон Крузо не огорчался своим потрепанным видом, ведь вокруг не было друзей, которые посмеялись бы над ним.
Бедность сама по себе пустяк; беда в том, что окружающие знают о твоем тощем кошельке. Вовсе не холод заставляет человека без пальто ускорять шаг; рассказывая вам, что считает теплую одежду вредной для здоровья и не пользуется зонтиком из принципа, он краснеет не только от стыда за ложь (которой, как он знает, все равно никто не поверит). Легко сказать, что бедность – не порок. Будь она пороком, ее бы не стыдились. Нет, бедность – это промах, и наказывается соответственно. Все вокруг презирают бедняка: к нему относятся с равным презрением христианин и аристократ, политик и лакей, и никакие нравоучения, переписанные школярами в заляпанные кляксами тетради, не способны внушить уважение к этому парии. Общество встречает по одежке, и тот, кто гуляет по Пиккадилли под ручку с самым отъявленным мошенником в Лондоне (при условии, что тот прилично одет), прокрадется в темный проулок, если нужно перекинуться парой слов с джентльменом в потрепанном сюртуке. И джентльмен в потрепанном сюртуке об этом знает, причем лучше всех остальных, – и готов сделать любой крюк, лишь бы не столкнуться с приятелями. Тем, кто знавал его в лучшие времена, нет нужды отводить взгляд: их бывший знакомец гораздо больше их опасается этой случайной встречи и больше всего на свете боится предложения помощи. Он желает только одного – быть преданным забвению, и, к счастью, его желание, как правило, сбывается.
К пустому карману люди привыкают точно так же, как и ко всему остальному, благодаря помощи замечательного гомеопата по имени Время. Разница между закаленным борцом и новичком видна невооруженным глазом: один давно привык перебиваться и терпеть лишения, а другой изо всех сил пытается скрыть нужду и непрестанно дрожит при мысли, что его положение станет известно. Разница между ними становится особенно заметна, когда они закладывают часы. Как сказал поэт, «истинная непринужденность в посещении ломбарда дается практикой, а не случайностью». Первый входит к «дядюшке» с таким невозмутимым видом, словно пришел к портному, пожалуй, даже более хладнокровно. Его обслуживают вежливо и незамедлительно, к величайшему негодованию дамы в соседней кабинке, которая тем не менее саркастически замечает, что может и подождать, «если это постоянный клиент». Причем сделка проводится так учтиво и деловито, что можно подумать, будто речь идет о покупке на крупную сумму под три процента. Зато первый визит в ломбард заканчивается для новичка катастрофой: по сравнению с ним юнец, впервые в жизни задающий тот самый вопрос, предстает воплощением