Дом дервиша. Йен МакдональдЧитать онлайн книгу.
блеск пластика. Потом размытые движения складываются в единую картинку.
Джан задерживает дыхание. Он смотрит на морду такой же многоглазой обезьяны-робота. В этот момент голова обезьяны поворачивается, глаза-камеры из смарт-пластика расширяются, фокусируются, и вот уже обезьяна уставилась прямо на него.
Кондитер Лефтерес любил говорить, что все греки в Эскикей поместились бы в одной чайной. А сегодня они поместились и вовсе за одним столом.
– Вот и он!
Георгиос Ферентину идет вразвалочку через площадь Адема Деде. «Площадь» – слишком громкое название для того, что выглядит как расширение улицы, идущей мимо текке ордена Мевлеви[11]. Старый общественный фонтан расположен в стенной нише, но воды там нет с незапамятных времен, никто в Эскикей уже и не помнит, когда он работал. Места хватает, чтобы разместились две чайханы, киоск Айдына на углу переулка Украденных кур с впечатляющим выбором русских порножурналов, которые прицеплены бельевыми прищепками к тенту, «Наномарт» Арслана, «Развивающий книжный», специализирующийся на ярких книжках для младшего школьного возраста, и художественная галерея «Той Женщины». Айдын, распространитель порнографии, пьет утренний чай в чайхане «Фетхи Бей» на шаткой лестнице в брошенной части дома дервиша. Площадь Адема Деде слишком мала для двух чайных, но она достаточно большая для конкурентов.
– Жара, – хрипит Георгиос Ферентину.
Он обмахивается заламинированным меню. Заказ неизменен, как камни собора Святой Софии, но Бюлент, владелец чайханы, всегда выкладывает меню. Этот дешевый ублюдок Айкут через площадь никогда себя этим не утруждает.
– Снова.
Он сильно потеет. Георгиос Ферентину – огромная туша, насаженная на миниатюрные ноги танцовщика, поэтому всегда кажется, что он раскачивается на детских качельках. Никто из его товарищей по чайхане никогда не видел, чтобы на нем было надето что-то, кроме брюк с высокой талией и белого хлопчатобумажного пиджака, который на нем и сегодня. Ну, может быть, шляпа в самый разгар лета, как в ужасном двадцать втором году, а еще, когда солнце садится и светит через прореху в небе над Киноварным переулком, пара крошечных темных очков, из-за которых его глаза превращаются в две черные изюминки. А когда (правда, с каждым годом все реже и реже) над площадью Адема Деде кружит снег, и любители чая вынуждены прятаться за окнами, запотевшими от дыхания, к наряду добавляются красный шерстяной шарф и великолепное черное пальто, делающие его похожим на старого крымского купца времен последних дней империи.
– Чертовски жарко, – соглашается Константин. – Уже.
– Мы оставили тебе ножку. – Лефтерес пододвигает тарелку через маленький столик кафе. На ней лежит марципановый агнец, уже утративший целостность. Его кудрявые желтые бока украшены нежными красными крестами из глазури. Более ста пятидесяти лет, с момента приезда из Салоник в столицу империи, семья Лефтерес изготавливает марципановых пасхальных агнцев для христиан
Орден крутящихся дервишей Мевлеви представляет собой мистическую группу, члены которой являются последователями великого поэта Мевляны.