Загадка Троянской войны. Анна ВикЧитать онлайн книгу.
нахмурился и оглядел внука с головы до пят, будто бы пытаясь оценить, насколько тот действительно готов к охоте, по его внешнему виду.
– Справишься, это несомненно, – продолжал хмуриться старик, глядя Одиссею в глаза. Впервые тогда юноша заметил, насколько глубок и насыщен был карий цвет радужки дедовых очей.
– Но ведь мне всего пятнадцать лет, – пробормотал Одиссей. – И отец никогда прежде не брал меня на охоту.
Вдруг Автолик рассмеялся. Смех его, едва начавшись, вдруг перетек в кашель.
– Тебе уже пятнадцать лет, почти шестнадцать, – ответил Автолик, отдышавшись. – Примерно в твоем возрасте я владел двумя рыночными лавками, в одной из которых продавалось мясо как раз-таки вепрей, и причем самое лучшее во всем полисе. Охотились на этих вепрей, конечно же, нанятые мною охотники, но поначалу я все делал сам. И меня этому никто не учил, просто потому что этого кого-то вообще не было.
– Ты был сиротой? – удивился Одиссей, к своему стыду осознавший, что почти ничего не знает о прошлом деда, который доживал уже шестой десяток.
– Моя мать была πόρναι, то есть блудницей, проституткой. Я вырос и жил в публичном доме до тринадцати лет, пока не ушел оттуда. Эта женщина была гораздо хуже всех других, что работали в нем. Эта женщина… Прости, дорогой Одиссей, я даже не хочу называть ее по имени, так оно мне противно, как и все ее существо!.. Так вот, она противопоставляла себя всем другим обитательницам борделя. Мы жили в одной из самых маленьких, запущенных комнат. Вечная грязь, плесень и крысы были моими лучшими друзьями, пока я был младенцем. Как я еще не умер или не заработал себе букета болезней, до сих пор для меня остается загадкой!
Она работала в ночь, а большую часть дня спала. Когда просыпалась, то начинала пить неразбавленное вино, что не делали даже самые грязные из мужчин, с которыми она потом спала. Дыхание ее было отвратительным, от нее вечно воняло кислятиной. Еды мать никогда не готовила, лишь давала деньги, чтобы я, начиная лет с пяти, сам ее отыскивал для себя и нее. Единственное, наверное, за что и стоило ей сказать спасибо – так это за те золотые монеты, что ей удавалось заработать за ночь своим телом. Почему так много? Потому что несмотря на то, что питалась и спала она дурно, двигалась мало, эта женщина была одной из самых красивых, что я вообще когда-либо встречал в своей жизни.
Плохое дыхание она маскировала тем, что жевала листья мяты, а смрад от тела легко смывался в теплой ванной. Все, кроме меня, считали ее дочерью самой Афродиты, так она была великолепна в своих нарядах, когда выходила на показ к самым богатым мужчинам полиса! Высокая, с идеальными пропорциями полных плеч и ног, притом с тонкой талией, которую ей разрешали специально перевязывать кожным поясом, чтобы подчеркнуть контраст… Кожа ее была белой, без единого изъяна, сделанной словно не из крови из плоти, а из камня. Да и сама она, казалось, скорее была статуей, а не человеком. Ожившим творением богов, а не смертной, вот кем считали ее окружающие! Она же им легко верила, и считала себя поэтому именно такой.