Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения. Андрей РенниковЧитать онлайн книгу.
вещей. А беллетристика в данном случае нас мало интересовала. Да и конкурентов в этой области было много: Гоголь, Тургенев, Толстой, Достоевский. И другие всякие.
Итак, журнал умер. Но идеи продолжали жить. Стрельбицкий сомневался во всем: в алгебре, в физике, в истории, в греческом языке и потому окончательно перестал учить уроки. Я же, не желая примириться с несправедливостями земного существования, решил сделаться вегетарианцем.
Быть вегетарианцем в гимназическом пансионе, где для всех готовится общая еда, оказалось не так-то легко. Во время обеда и ужина я ел только гарнир – картофель или фасоль, – да и то с предосторожностями, так как лежал он на блюде около жаркого и всегда мог заразиться мясным соком. От такого питания я стал быстро худеть, впал в уныние, но держался своих идей крепко, время от времени заглядывая в книгу Пэйо «О самовоспитании воли»22. А иногда, когда голод одолевал, ходил после обеда в молочную под «Северной гостиницей» и ел там грузинское мацони – кислое молоко.
Узнав, что я стал вегетарианцем и почти ничего не им в пансионе, директор как-то раз вызвал меня в физический кабинет, где иногда давал нам свои уроки, и стал уговаривать бросить вегетарианство и не истощать себя. Но я упорно стоял на своем, заявляя, что не желаю поедать чужие организмы.
– Хорошо, – сказал он со вздохом. – Но, ведь, ты кислое молоко ешь?
– Ем.
– Сыр ешь?
– Ем.
– Воду пьешь?
– Пью.
– Воздухом дышишь?
– Ну, разумеется.
– В таком случае подойди сюда, я кое-что тебе покажу.
Он подвел меня к столику, на котором стоял микроскоп, отрезал от заранее принесенного куска сыра тонкую пластинку, положил ее на стеклышко против объектива инструмента и сказал:
– Смотри в окуляр. Наведи только на фокус по своим глазам.
То, что я увидел в микроскоп, мне очень не понравилось. Какая-то дрянь шевелилась в сыре, съеживалась, расширялась, передвигалась.
– Все, что ты там видишь, – поучительно произнес Лев Львович, все это – бродильные бактерии, вызывающие так называемую зрелость сыра. Ну, а теперь!.. Покажу я тебе каплю воды – убери стеклышко с сыром и придвинь ко мне графин.
Капля воды меня еще более удручила, чем сыр. Здесь все поле зрения жило буквально лихорадочною жизнью. Какие-то точки, спирали, завитки, запятые, палочки – сновали взад и вперед, метались в разные стороны, сворачивались, разворачивались.
– И ведь это все – живое! – стоя рядом, наставительно говорил мне Лев Львович. – В одном кубическом сантиметре воды таких бактерий насчитывается около шести тысяч. Сколько же ты их глотаешь в день? Да что вода! А воздух? Если ты даже выйдешь за город, где нет никакого жилья, и то ты вместе с воздухом будешь вдыхать на литр воздуха не менее пяти бактерий.
Я оторвался от микроскопа и молча сидел перед столом, понурив голову.
– Ну, что? – сочувственно спросил директор. – Будешь есть мясо?
– Нет, Лев Львович. Не буду.
– Но, ведь,
Жюль Пэйо (Jules Payot; 1859-1940) – французский философ, публицист. Автор книги «О воспитании воли» (1895).