Прыжок в ледяное отчаяние. Анна ШаховаЧитать онлайн книгу.
в дожде и ветре привиделась преподавателю «мастерства ведущего», Шатов окликнул ее, выходящую из аудитории.
– Госпожа Земцова! А вас я попрошу остаться! – Он, пытаясь скрыть смущение, копался в портфеле.
– Надеюсь, не для препровождения в пыточную камеру? – парировала Танечка. Студентки, замершие на пороге в нескрываемом любопытстве, захихикали.
– Нет. Для конструктивного диалога.
Танечка решительно закрыла дверь перед любопытными подругами.
– Я не хочу делать вид, Татьяна, что ничего не произошло. Слово не воробей… и… довольно цитат! Я ценю вашу искренность, но гораздо больше ценю ваш крепнущий профессионализм. И потому хочу порекомендовать вас главному редактору «Столицы ФМ». Им нужны корреспонденты. Новости там идут по сто раз в день, и вы можете рассчитывать на гонорары. Если, конечно, репортажи вы станете делать приемлемые. Деньги поначалу мизерные. Но все, как говорится, в ваших руках. Дерзайте!
Танечка долго молчала, изучая серый ковролин на полу. Потом подняла на Шатова яростные глаза, в которых стояли слезы:
– Вы хотите откупиться от моих чувств, составив мне протекцию? Спасибо. Забудем все! А корреспондентом лучше пристройте Бубнова Сеню. Он скоро с голоду в Москве вашей подохнет.
И решительно вышла…
…Час спустя, около хрущевки на окраине Москвы, где Танечка снимала квартиру с подругой, Александр неистово и грубо – так, как никогда не посмел бы обращаться с женой, то ли брал, то ли расправлялся с «любящей» студенткой на заднем сиденье своего автомонстра. Монстр с ужасом ухал, Танечка визжала и извивалась, а Шатов неистово «бичевал» искусительницу, которая властно и стремительно ворвалась в его жизнь, перекорежила ее, придала ей новый вкус, ритм, цвет. С того вечера он не мог отказаться от этой приторной горечи, от жара и совершенства юной плоти, от силы неизведанного доныне чувства. Они приезжали после занятий в съемную хрущевку любовницы, которая договаривалась с подругой-соседкой, чтоб та уходила гулять по средам с десяти до одиннадцати вечера. Это стало их временем. И именно по средам он вел любовную программу на радио. Словом, вся среда становилась Танечкиной, горячечной. Радийщики, подметив, что Шатов в последнее время вечно не в духе, с расспросами не лезли, но поговаривали, что кураж он потерял и «Письма…» придется отдать на откуп злорадствующей Золотовой.
Едва Александр вошел в редакторскую комнатку и поздоровался с пискнувшей «Добрый день» Верочкой, как в кармане завибрировал мобильный. Саша не успел сказать «Алло», как зычный, срывающийся на истерику голос режиссера Вальки Михайлова прокричал:
– Саш, необходима твоя помощь! Срочно! Беда с Викой. Викчи… нет! Вчера… – громкие лающие всхлипы оборвали его речь.
– Валь, да что такое? Что…
– Погибла Вика моя! Убили ее! Я уверен…
– Господи помилуй, – Шатов осел на Верочкин стул, с которого она вскочила, по-птичьи вытянув голову с рыжим хохолком.
– Я не могу… Не буду