Метро 2033. Белый барс. Тагир КиреевЧитать онлайн книгу.
лекарь тут же произнес:
– Было в твоем рюкзаке, когда мы тебя нашли. Знаешь, что это?
– Понятия не имею.
– Предположения?
Изувеченный поджал губы, размышляя над ответом:
– Туалетная бумага, судя по внешнему виду? И, похоже, что часть ее я уже использовал.
– Мне нравится, что чувство юмора не покидает тебя, – вздохнул лекарь. – Это дневник. Точнее, его половина. И я надеюсь, что записи помогут тебе кое-что вспомнить.
– Ты наверняка уже от корки до корки перечитал его. Так, может, просто расскажешь мне, в чем суть?
– Я бы с удовольствием, но не все они связаны между собой. А некоторые и вовсе вызывают целый ряд вопросов. Так что, позволь, я все же начну?
Когда лекарь оказался совсем рядом, он уселся на край кровати, затем аккуратно положил тетрадь себе на колени, слегка наклонился и посмотрел на изувеченного – его глаза застыли в одной точке, расположенной чуть правее незнакомца, и не позволяли себе ни толики лишнего движения.
Приняв этот взгляд как демонстрацию смирения и согласия, лекарь развернул страницу и принялся читать.
Казалось, что эта жизнь никогда не кончится. И в данной обстановке – это был вовсе не плюс. Кто-то наверняка потратил уйму времени, чтобы придать ей смысл, найти ответы, понять хоть что-то. Но тщетно. Единственный способ выбраться отсюда – умереть. А все, что могло помочь выжить, было явной насмешкой, издевательством над всеми нами. И если солнце и заглядывало в чью-то жизнь, то теперь это было лишним явлением, отмершим, ненужным. Как аппендикс в теле человека. Ведь какой смысл освещать своими лучами бирюзовые моря и сапфировые океаны, изумрудные чащи лесов и золотые пески пустынь, если этим никто не мог любоваться? Какой во всем этом смысл?
К тому моменту я уже и забыл, что такое слезы. Морщины под моими глазами давно были похожи на высушенные русла рек, а в тот день, они наполнились соленой водой до краев и ручьями текли до самой моей бороды.
Как это было прекрасно! О, поверьте мне, нет в этом мире ничего прекраснее звонкого плача маленького ребенка, которому Всевышний только что подарил новую жизнь. Он был похож на сладостную песню, которая отражалась о выгнутые стены станции и стремительно разносилась по пустынным туннелям, мрак которых уже давно не слышал ничего, кроме боли, адских мук и вечно грызущего людей голода. Я помню, как он волнительно переплетался с мелодичным азаном – призывом на молитву тех, кто еще во что-то верил, бережно воспетым голосом муэдзина[4] из поселения гарибов[5].
Как же долго этот плач мог не утопать во тьме. Каждую пылинку, каждый миллиметр станции, все то пространство, что он способен был охватить, он наполнял своим уверенным желанием жить. И мне сразу вспомнилось рождение моего сына. Крохотного, беззащитного, розовощекого с круглым животиком и «краником» под ним. Помню, тогда этот «краник» много значил для меня – сын, продолжатель рода, достойное вложение в старость. А потом все изменилось. Как же быстро поменялись наши мечты! И слезы
Муэдзин – служитель мечети, призывающий с минарета мусульман на молитву.
Гариб (араб.) – чужой / Гарип (тат.) – калека, инвалид, урод. Здесь – мутант человеческого происхождения.