Чернорабочий. Егор МичуринЧитать онлайн книгу.
гражданина, попавшего за границу. Единственная дорогая покупка, которую я смог себе позволить, – это дисковый mp3-плеер Lenco, с прозрачным оранжевым окошечком сверху и божественным, как мне, никогда не имевшему ничего круче магнитофона «Электроника», тогда казалось, звучанием. Кстати, серые наушники Panasonic с поролоновыми накладками пришлось покупать отдельно, от маленьких кусочков пластика, засовываемых прямо в ушные раковины, последние начинали болеть буквально через десять минут. Нежными они у меня оказались. В том же магазине я купил несколько чистых дисков, а в «русском» (то есть с русскими продавцами, привозимыми из стран СНГ товарами и русским владельцем) магазине неподалеку взял красивую бутылку с содержимым вишневого цвета. Стоила она, кстати, столько же, сколько и наушники: для провинциальной России заоблачно, для Израиля прилично. Со всем этим, ну, и плюс еще с замирающим сердцем, я поднялся на четвертый этаж и постучал в обклеенную различными стикерами дверь долгожителей нашей общаги. Уток.
Никто, в том числе, кажется, и сами Утки, уже не помнили, почему их прозвищем стали именно эти пернатые, но если вы хотели назвать всех троих обитателей комнаты номер 421 одним словом – обязательно вспоминали перепончатолапых птиц. По отдельности их звали Юра, Вова и Кирилл, причем, если разговор шел о большой компании, практиковались уточнения, вроде «…там еще были Вова, Игорь, Вова-Утка, Саша…». Эта троица – все худые, загорелые, всем около тридцати или немного за – жила в общежитии с незапамятных времен, что, в общем-то, не поощрялось высоким министерским начальством. Наоборот, регулярно проводились проверки с многостраничными отчетностями и перетряхиванием огромных папок, в которых хранились дела новых репатриантов, в прошлом и настоящем общажных жителей. Существовал какой-то определенный срок, после которого репатрианту настоятельно рекомендовалось устроиться на работу и найти себе съемную квартиру, либо поступить в университет и перейти жить в общежитие при нем, либо… В общем, что-то сделать со своей жизнью. При этом предлагалась помощь (например, министерство абсорбции активно сотрудничало с биржей труда), практиковались различные консультации, встречи и собеседования. Нас активно пытались не забыть. Нам активно пытались помочь. Иногда чересчур активно, иногда чуть напоказ, но, тем не менее, старались не бросать. По крайней мере, на этом этапе.
Но все это проходило мимо Уток. Их дела терялись, перепутывались друг с другом и с делами остальных жильцов, про них забывали, потом, вспомнив, забывали снова, и так тянулось и тянулось. А Утки продолжали жить в комнате номер 421 (среди наших шепотом передавались различные цифры, от трех до шести лет), которую за длительный срок своего пребывания в сих гостеприимных стенах они обустроили на славу. Вот последнее обстоятельство и побудило меня поздним вечером подняться на четвертый этаж и робко постучать в дверь Утиного жилища. Дело в том, что Юра был счастливым обладателем вполне приличного компьютера, с пишущим