Женщина в голубом. Инна БачинскаяЧитать онлайн книгу.
тоже, – обрадовался Монах. – Терпеть не могу виски, только из-за уважения к Леше. Между нами, он страшный сноб. Как вам картины Марка Риттера? Как художнику?
– Дерьмо! – сказал Иван, не понижая голоса. – Я вам таких баб в кружка́х сотню намалюю. Артур дурью мается, я ему говорил. Такие деньжищи вбухал. И не надо ля-ля про ви́дение, то-се… Дерьмо! И остальные картины этого Марка тоже дерьмо, я видел на сайте, специально полез. Пейзажик ничего, но не фонтан. Вся ценность в местной тематике, ностальгия, ретро… всякая лабуда. Наши местные на голову выше. Возьми Диму Щуку! Жаль, спивается парень. А какой талант был! А Марк Риттер – дерьмо!
– Браво! – обрадовался Монах. – И я того же мнения.
– Дерьмо! И что интересно… – Иван на миг задумался. – Он правда торчит или притворяется? Если притворяется, то на хрен? Для рекламы?
– В корне не согласен! – воскликнул Добродеев. – Иван, не ожидал от тебя!
– Да ладно тебе, Леша! Дерьмо, оно и есть дерьмо. А ты какой профессор? – Иван повернулся к Монаху.
– Физико-математических и психология.
– Ага, у меня друг тоже профессор, только философии, классный чувак! Умный, аж страшно, каждый день бегает в парке, студентки проходу не дают, нигде ни грамма жира… – Иван вздохнул и похлопал себя по изрядному животу. – А картина эта…
– А над чем ты сейчас работаешь? – поспешно перебил Добродеев.
– Я? Неживая натура. Предметизм.
– Предметизм? – удивился Добродеев. – Никогда не слышал. Это что?
– Мой стиль. В смысле, предметы. Чучела и манекены, всякая нежить. Как отражение мира живых. Чем больше работаю над темой, тем больше убеждаюсь, что все неоднозначно и у них своя тайная жизнь. Собака, писающая на голый унисекс-манекен, – вообще шедевр! Буль с мрачной мордой и поднятой лапой, представляешь? И смотрит на зрителя.
Над столом повисла пауза. Монах и Добродеев переглянулись.
– Да, очень интересно, – промямлил Добродеев. – А мы собираемся к Речицкому на конезавод, хотим лошадок посмотреть.
– Я с вами! – обрадовался Иван. – Он меня давно приглашает, да все как-то руки не доходили. Речицкий фигура, я фотографировал его мисок, а теперь лошадей. Обожаю! Давайте за лошадей! – Иван достал из кофра бутылку финской водки.
– А пиво? – спросил Добродеев.
– Вместе!
Монах хотел уточнить насчет «мисок» Речицкого, но тут к ним подошел Артур и спросил:
– Он уже облил грязью мои картины?
– Облил, будь спок. Будешь? – спросил Иван. Он ловко сковырнул крышку и разлил водку в стаканы. – За настоящее искусство!
– За лошадей! – напомнил Добродеев.
– За лошадей в настоящем искусстве!
Они выпили. Иван начал рассказывать анекдот про мужика с оранжевым пенисом, при этом очень смеялся, в конце концов сбился, нахмурился и замолчал. А потом и вовсе уснул, прислонившись к стене.
Потом к ним по очереди подходили знакомые Добродеева, тот обнимался с ними, а с некоторыми целовался.