Империя, которую мы потеряли. Книга 2. Александр АфанасьевЧитать онлайн книгу.
в отношении евреев, они связывали надежды на отмену черты оседлости и антиеврейских ограничений с парламентаризмом. Четвертая часть бизнеса была просто левой – были же случаи в Москве, когда фабрикант на свои деньги револьверы для боевиков покупал. Наконец, пятая часть бизнеса мечтала после войны устроить передел собственности, что Николай II не пообещал. Но проправительственного бизнеса в стране практически не было.
– армия. Падение авторитета Николая II в армии – сложный и до сих пор до конца не исследованный процесс. Он к тому же еще и многофакторный. Тут и традиции вольнодумства в армии, которые заходят далеко за декабристское восстание; мы многого не знаем – хотя бы две попытки устроить смуту, в начале 1830-х и в начале 1860-х годов. И то и другое подаётся как польские восстания, хотя и то и другое является попытками использовать армию для захвата власти, в Польше просто оба раза произошел взрыв из-за в целом взрывоопасной ситуации, а в России – нет. Тут и неафишируемое, но имеющее место противостояние между армией (и Генеральным штабом) и Гвардией, которая по сути была отдельной армией. Тут и попытки генералов оправдать собственную бездарность раздуванием слухов о предательстве в верхах и шпионаже в Зимнем. Тут и проникновение в армию «детей семидесятых», которые были инфицированы идеями народничества – и ко времени Великой войны занимали генеральские посты.
– евреи. Тут сказать нечего – грубо ошибочная политика по установлению новых ограничений вместо отмены старых, не принесшая ничего кроме вреда и большой крови. Политика эта связана с личностью Николая II и его убеждениями, которые были антисемитскими и крайне правыми. Эта политика принесла очень много вреда и породила целую касту профессиональных революционеров.
– крестьянство. Вероятно, самая болезненная тема, потому что сам Николай II недолюбливал город и городское население и считал себя «царем крестьян», искал опору именно в этом слое. Надо сказать, что свергли его отнюдь не крестьяне – это был элитный заговор, крестьяне там были только в виде мобилизованных, и это уже были не совсем крестьяне. Но объективно – крестьяне не протестовали, так как считали, что падение самодержавия будет им на руку. Почему?
Вопрос был в земле, и он был сложнее чем кажется, потому что в 1917 году землю отбирали уже не у помещиков – практически вся земля и так была в руках выходцев из крестьянского сословия. Начиная с реформ Столыпина в деревню все больше и больше проникали коммерческие отношения, но воспользоваться ими могли далеко не все. По-прежнему существовала община – причем к 1917 году в ней осталась наиболее нищая часть крестьянства, которой нечего было терять. Существовали отрубники – на их земли и нацелились общинники. Существовали кулаки – местные сельские ростовщики, заслужившие ненависть односельчан. Переселение в Сибирь, освоение целины современного Казахстана началось уже тогда – но оно не было настолько массовым, чтобы снять демографическое давление