Помехи. Владимир Евгеньевич ПсаревЧитать онлайн книгу.
Женщину невозможно придумать. Все философы, поэты и писатели брали образы с реальных дам. Дам, которых считали достойными, сильными. Признаться, есть в моей жизни девушка, с которой я взял больше всего образов.
Мне было пятнадцать. Я закончил девятый класс, и это событие мы шумно отмечали в Центре Культуры. Я тогда перешел из другой школы, и последний класс средней школы провел в новом коллективе, подарившем мне несколько важных знакомств. Но о них – позже, зато точно – обещаю.
Рядом со мной в какой-то момент села светловолосая девушка в бирюзовом платье. Наполовину татарка, чей дедушка работал вместе с моим. Они дружили. Да, город у нас тесный. Села, завела разговор. Прости, Соня, я не помню, о чем. И попросила одноклассника нас сфотографировать. Потом это фото я распечатывал, а через год сжег в поры какой-то смешной сейчас обиды. Жаль – хорошее было фото. И спросить теперь не у кого.
Мы все лето общались по переписке, хотя могли и встретиться. У Сони был кнопочный телефон, и она дольше меня набирала сообщения, но я, затаив дыхание, покорно ждал ответа. Теперь я так не умею – ускорился. Жалко.
Вспоминается мне, как мы впервые прогулялись, и тоже сфотографировались. Это фото у нас осталось. У обоих. Я провожал Соню до дома, хоть она и жила очень далеко. Путь обратно порой занимал целый час, но тогда для меня это было не расстояние. Я был счастлив. Кроссовки в пыли, голеностопы ноют. Гуляли просто так, а однажды даже выступали вместе перед детьми – читали наставления по пожарной безопасности.
Помню, как ходили и выбирали с Соней ей футболку и юбку. Футболка была белая и с блестящей бабочкой на спине. Сначала она надела ее задом наперед, но я все равно сказал, что это красиво. Машинально. Я не думал. А юбка была синей и с цветами. Этот комплект Соня потом часто носила, и даже после того, как мы перестали общаться. Это грело меня.
Перед тем, как погулять в первый раз, Соня с отцом привезли нам мед. Двести рублей за литр. Соня робко стояла на пороге, скрестив руки, и согласилась на первую прогулку. Три дня я не мог прийти в себя. Что вы! Видели бы вы Соню! А мне всего пятнадцать!
Я бывал у Ахматчиных (именно такую фамилию носит Соня), и держал на руках ее младшую сестру Лину. Старшая ее сестра – Даша – тоже светлая. Они с Соней пошли в мать – Светлану Викторовну. А Лина – в отца. Темноглазая, темноволосая, с характером. Теперь совсем большая. Помню, как в гостях ел малину, но, как мне казалось, очень неуклюже – что-то все время падало. Общались с мамой. А потом Соня мне призналась, что я был единственным, кого отец сразу принял к себе в дом.
Вспоминается мне, как помогал Соне с математикой. Ходил к ней домой, и даже прогуливал уроки, за что, примерный отличник, получал выволочки на ковре у директора. Терпел боль, когда она начала встречаться с другим – тезкой моего отчима. А потом еще с одним, с которым в отношениях до сих пор.
Мы долгое время не общались – я уехал в Новосибирск, зажил своей жизнью. Избавлял себя от боли. Встречался с другой одноклассницей. Жил