Мировой заговор против России. Олег КозинкинЧитать онлайн книгу.
в Берлинском торгпредстве и в ГДЛ, а потом в РНИИ. И то, по его работе в СССР было задано два или три вопроса, тогда как основная масса вопросов задавалась по его работе в Германии.
Что касается Лангемака, то он насильно подписал протокол допроса, написанный на основании информации, присланной Костиковым из НИИ-3. Там были вопросы только по его работе в РНИИ-НИИ-3, и ничего более. Глушко допрашивался тоже только по работе в ГДЛ, а потом в РНИИ-НИИ-3. Поэтому никакого отношения к делу Тухачевского они не имели, и считать, что они были арестованы именно по этому делу, ошибочно.
Это же относится и к Королеву. В его деле нет выписок ни из протоколов допросов Тухачевского, ни из протоколов допросов Эйдемана, которого тоже ошибочно считают виновником ареста Королева, как нет в протоколе допроса Королева ни одного вопроса о его работе с ними. Все связано только с РНИИ-НИИ-3. Это говорит только о том, что причина всех этих арестов находится в НИИ-3».
Действительно, формально дело ракетчиков не очень как будто связано с делом Тухачевского. Однако именно волна, поднятая тем делом и выявлением «врагов народа» (поиском будущей «пятой колонны» в скорой войне с Германией) и породила таких, как Костиковы…
«Что же касается того, что они писали доносы друг на друга, то это тоже неверно. Донос – это бумага, написанная на свободе, имеющая своей целью убрать человека с дороги путем клеветы и потом занять его место. Ни директору НИИ-3, ни его заместителю, ни главному конструктору ЖРД смысла в этом не было. Зачем писать доносы на человека, который им не только не мешает, но и спокойно и, что самое главное, прекрасно делает свое дело?
Смысл писать доносы был только у Костикова, еще с 1933 г. желавшего занять место директора РНИИ-НИИ-3, воспользовавшегося ситуаций, чтобы на горе другим сделать себе карьеру, что у него прекрасно и получилось. Считать же доносами вынужденные показания – это значит не знать истории и не понимать то, как они выбивались.
Дело в том, что порог чувствительности у людей разный. Одни могут выдержать подобные пытки и издевательства, другие нет. (Я, например, точно знаю, что оказавшись там, постарался бы как можно скорее покончить с собой, понимая, что пытки эти я не выдержу, но оговаривать никого не стал бы либо придумал бы несуществующих персонажей и валил бы все на них, как это сделал один знакомый Клейменова, получивший 8 лет ИТЛ за шпионскую связь с Сирано де Бержераком).
Из показаний следователя НКВД М.Н. Шестакова, который вел дела Лангемака, Глушко и Королева, данных им в 1955 г., во время реабилитации сильнее всех досталось Лангемаку, он держался до последнего, и только пробитая голова и полуобморочное состояние позволили Шестакову обманом получить его подписи под протоколом допроса. Надеюсь, что в ближайшем будущем этот протокол допроса станет достоянием общественности. Мне это известно от дочери Г.Э. Лангемака, М.Г. Беляниной, которая ходила вместе с матерью и сестрой в прокуратуру во время реабилитации и сама читала эти показания следователя. Таким