Когда мы верили в русалок. Барбара О'НилЧитать онлайн книгу.
Я ощущаю прикосновение его локтя, замечаю, какие густые у него брови.
– Который из них твой друг?
– Вообще-то, все, но сюда я приехал к Мигелю. Он в красной рубашке. Самый симпатичный.
Я улыбаюсь: Хавьер прав. У Мигеля приветливое лицо, высокие скулы и очень блестящие, очень черные волосы. Это он настраивает инструмент, кивая аккомпанементу.
– Давно вы дружите?
– Нас познакомил один наш общий друг. – Он криво улыбается. – Мигель – брат моей бывшей жены.
Нам приносят напитки. На свету эль имеет красивый светло-коричневый оттенок. Я вдыхаю его запах. Обнадеживает.
– Будем здоровы! – говорю я, поднимая бокал.
Мгновение Хавьер держит бокал на весу, скользя взглядом по моим волосам, по губам.
– За новые приключения.
Я пью. Эль холодный, освежающий, феерический. Вздохнув, я опускаю бокал на стол.
– Обожаю пиво.
Хавьер поднимает стопку с прозрачной текилой.
– Сам я предпочитаю вот это. – Он нюхает напиток и делает маленький глоток, будто пьет вино. – Но только в маленьких дозах.
Я усмехаюсь, как и полагается, но в памяти что-то щелкает, и я вижу парня, поступившего в отделение неотложной помощи в прошлом году. Доказывая свою любовь, он поджег себя после того, как выпил бутылку текилы. История не для светской беседы. Чтобы изгнать ту картину, я спрашиваю:
– Так ты из-за развода приехал сюда?
– Нет, что ты, – машет он рукой. – Мы давно разведены, уже много лет. – Его темные глаза пленяют мой взгляд. – А ты? Ты была замужем?
Я качаю головой, чуть поворачиваю бокал.
– В мои планы это никогда не входило.
– Замужество? – удивляется Хавьер, склоняя набок голову.
– Да. Пример родителей отбил у меня всякую охоту. – В действительности, надолго я не подпускаю к себе мужчин. Мне хватает пятиминутных отношений. Какое там замужество!
– А-а. – Хавьер потягивает текилу крошечными глоточками. Мне кажется, он даже не чувствует ее вкуса, и за это он мне нравится.
Внезапно клуб оглашают вибрирующие переборы гитарных струн, складывающиеся в волнующую мелодию. Красавец Мигель играет в микрофон. Вести беседу становится трудно. Мы с Хавьером глубже садимся на своих стульях, но все равно нет-нет да касаемся друг друга. Атмосфера приятная, я каждой клеточкой ощущаю его близость. Музыка наполняет зал. Чувственная, страстная, с песнями на испанском. Я невольно начинаю раскачиваться под ее ритм, неожиданно вспоминая стройного гитариста, что играл на террасе «Эдема», когда мне было восемь-девять лет. Мама с ним бесстыдно флиртовала. На нас с Джози были бальные платья – две старые сносившиеся ночные сорочки мамы, которые она укоротила, чтобы мы не запутались в подолах. Мы раскачивались и кружились под бескрайним темным небом, а наши сердца переполняли любовь, изумление и еще что-то такое, о чем мы даже не подозревали.
Теперь, умея разбираться в своих желаниях, я смотрю на Хавьера. Почувствовав мой взгляд, он обращает на меня глаза. В них – та