Расцветая подо льдом. Максим Анатольевич ФоростЧитать онлайн книгу.
перекрикиваются.
«Это не моё дело, – решил Грач, – я им не советчик», – он гнал от себя досаду, возникшую от слов Златовида, но какая-то пустота и ощущение никчемности сдавили сердце похуже недавнего. Из памяти извлеклось на свет всё, за что было обидно и стыдно: прежние грехи, изгойство, Гоесово пренебрежение, Златово снисхождение.
Миновал третий день, а на верстачке всё лежала, будто ненужная, шкатулка с подарком для Руны. Вот – само неумение объясниться с Руной терзало его. Грач взял заветную шкатулку, погладил резную крышку. Решился, сунул подарок за пазуху и выбежал к Сиверко. Понёсся верхом по просеке.
В Руне единственной, может статься, смысл его жизни. Без неё – пустота. Собственная ненужность раздавит его. Наверное, с Руной он изменится. Да нет, он горы для неё свернёт! Вот только бы… пусть бы это оказалось не мечтой, а правдой. Чтобы потом не презирать себя.
– Я скажу ей, сегодня же и скажу ей… – он запнулся. – Скажу, что в шкатулке – моя судьба. Она поймёт, сумеет понять, – он судорожно вздохнул. – Нет, я ей скажу, что в шкатулке лежит кольцо… Которое я сделал для любимой.
На первой улице в Залесье он увидал Власту. С корзиной для рукоделия она куда-то уходила.
– Тётя Власта! – окликнул он на скаку, догоняя её и осаживая Сиверко. – Здрасьте, рад видеть вас, – Грач, в общем-то, был виноват перед ней за недавнее и хотел извиниться.
– Коли так, здравствуй.
– В лавочку собрались? – он соскочил с седла в снег.
– Да нет, я – посидеть к приятельнице…
– Руна дома или ушла? – Грач не дослушал. Он был неестественно весел, бодр и, как ему казалось, полон решимости.
– Руна-то? Она тут. С девчонками и парнями погулять пошла. А ты что-то хотел?
– Жаль…
Действительно жаль. Шкатулочка тёрлась за пазухой. Мнимая решимость сменилась трусоватым облегчением. Может, оно-то и хорошо, что не сегодня?
– А какие новости? – поскучнев, спросил просто так, чтобы не обрывать разговора.
– Новости-то? – Власта загадочно заулыбалась.
Грач с безразличием уставился на шиповник, от нечего делать он склонился у плетня, чтобы отгрести от зеленеющего кустика снег.
– Руночке-то нашей в любви изъяснялись! – прозвучало над ним.
– Кто? – охнул Грач. Хорошо, что отвернулся к злосчастному кусту, спасло это, позволило с лицом совладать и дыхание перевести. – Да кто? – повторил омертвело.
– А Севрюк, – обрадовала Власта, – шорник с коноваловой улицы. Он теперь гордый стал, важный, как же, от Златовида заказ получил, – сообщила польщено. – Я, говорит ей, с детства тебя люблю. Представляешь?
– М-гм… – выдавил Грач, зачем-то озираясь и ощупывая под рубашкой шкатулку – где-то возле сердца и селезёнки.
– Но она его отвергла! – воскликнула Власта с таким восторгом, словно не дочери, а ей самой в любви изъяснялись.
Не успел