Слово атамана Арапова. Александр ЧиненковЧитать онлайн книгу.
мать едва не сошла с ума.
Нюра вспомнила его дядю Никифора, и на ее лицо легла тень. Этот огромный казак пугал ее. Особенно она боялась его с того памятного дня, когда он настиг девушку на улице и, обдавая перегаром, пытался поцеловать. В те ужасные минуты он напоминал собою страшного оборотня, а его звериная сила… Он едва не забил до смерти свою жену Груню, которая, к счастью Нюры и своему несчастью, оказалась рядом и попыталась оттащить ополоумевшего Никифора. В порыве дикой злобы он швырнул Груню на землю и пинал до тех пор, пока не подоспел атаман Меркурьев с десятком казаков. Нюра помнила суд над дебоширом, его прилюдную порку на майдане и позорное изгнание из городка.
Никифор все перенес молча. А когда его, униженного и опозоренного, выводили за ворота городка, он как-то пристально посмотрел на нее, жутко ухмыльнулся и, вскочив на коня, исчез в степи. Казак уехал, а страх не покидал девушку. Она чувствовала, что он еще объявится, и ждала этого дня, как что-то неотвратимое и пугающее.
– Не ходы завтра на базар, дочка. Манька пущай себе идет, а ты не.
Мать, покачиваясь, вяло вышла на крыльцо, подошла к Нюре и тяжело опустилась на завалинку рядом с нею. Медленно повернув голову, посмотрела на девушку проницательным, изучающим взглядом.
– Делом займись, но не ходы.
Нюра ничего не ответила. Она лишь со страхом посмотрела на мать и осторожно взяла ее за руку. Измученная болезнью женщина привалилась к стене хаты и устало прикрыла глаза:
– Привиделось мне давеча во сне, што худо те придется, Нюра. Степняков стан видела. Тя средь них. О, горе… горе горькое! Тяжелая жизнь тебя ждет, доченька. Много лиха повидашь на своем пути, о, горе!
Из распахнувшейся двери амбара показалась коротко остриженная голова Гришки. Мальчик вышел с бледным лицом. Он со страхом смотрел на мать – сморщенную и беспомощную.
– Мама, – прошептала девушка, – иды в хату.
Она поцеловала мать в покрытый каплями пота лоб и, вскочив с завалинки, нежно обняла ее:
– Отдохни, слаба ты ешо.
Бережно поддерживая мать, Нюра завела ее в дом и усадила на скамью. Девушка едва не расплакалась, проведя ладонью по ее трясущейся голове. Поправив постель и подушку, она уложила мать на постель и привычно села у изголовья.
– Нюрка, не выходы завтра из хаты.
Девушка прослезилась, глядя на мать, маленькую, слабую, лишенную всех сил, кроме силы своего убеждения.
– Христом Богом прошу!
Нюра провела платком по взмокшему лицу матери и ласково сказала:
– С тобой я останусь, мама.
– Нет, ты пойдешь. Ведаю я! – Мать неожиданно резко села, затряслась в бессильной злобе и истерично закричала: – Все… все мне ведомо! Сон вещий был мне. Ты… ты…
Она взмахнула тощей ручкой с набухшими жилами:
– Не пушшу… не…
Обессилев, опрокинулась на подушку и захныкала:
– Господи, дозволь помереть-то спокойно!
Слезы ручьями стекали по щекам Нюры, наблюдавшей за этой душераздирающей сценой, но она молчала.